Читать «Хренодерский переполох» онлайн - страница 111

Как ни крути, а любой вариант выходил боком. Опасаясь переходить к активным действиям, народ принялся шумно сопеть и переминаться с ноги на ногу, как табун лошадей, опасающийся переходить вброд быструю незнакомую реку в ожидании решения вожака. Кинется в воду — пойдут все, но сначала пусть лидер рискнет своей шкурой, на то он и лидер, остальные сунутся, только когда он собственным примером докажет безопасность пути. Панас тоже молчал, топтался на месте, как боевой конь в ожидании сигнала к атаке, сопел, но ничего не делал, памятуя, что инициатива в большинстве своем имеет инициатора зачастую противоестественным образом. Но жреца было жаль. Все-таки свой, не одно десятилетие прожил при хренодерском храме и крестил несколько поколений крикливых детишек. Голову терзали душевные муки.

Из безвыходного положения прихожан выручил сам Гонорий, удивив всех до крайности своей живучестью. На убеленную сединами голову снизошло озарение — не иначе, Всевышний не оставил верного служителя своей помощью, — и перед внутренним взором жреца, как живая, встала нужная страница с текстом молитвы. Умилившийся до слез в старческих подслеповатых глазах, Гонорий осенил себя крестным знамением, вознес краткую благодарственную молитву Создателю и продолжил прерванную службу. При этом на первых же словах песнопения дал такого петуха, что замершие позади селяне дружно вздрогнули, бухнулись на колени, гулко ударили лбами в пол, вознося благодарственную молитву Всевышнему за благополучное исцеление храмового служителя, и истово крестились пивными кружками. Жрец шумно прочистил горло и продолжил служение теперь уже более степенно, хорошо поставленным голосом.

Благополучно окончив службу, Гонорий произнес долгую, вдохновенную проповедь о вреде пьянства, верности семье и любви к ближнему своему. К концу оной растроганные слушатели рыдали, каялись друг другу в грехах, тут же дружно прощали обиды, обнимаясь, братались. Все-таки умудренный жизненным опытом старец мог зажечь сердца людей идеями праведности хотя бы ненадолго, но мощно.

— Итак, дети мои… — подытожил жрец. Как всегда после молитвы, он пребывал в состоянии, близком к экстазу, словно общался с Всевышним лично, и был готов помочь всему миру если не исправиться тут же, то хотя бы стать немного светлее.

— Дети мои, что вас сподвигло посетить сегодня храм в таком количестве? Помолиться пришли, совета решили испросить или стряслось чего-то опять? — При последних словах Гонорий едва удержался, чтобы не скрестить пальцы на удачу.

Не пристало жрецу Всевышнего использовать суеверные знаки. Панас вышел вперед, склонил буйную голову, признавая превосходство во всем жреца, почесал затылок пивной кружкой, собираясь с мыслями, и молвил слово.

— Здрав будь, жрец Всевышнего! — возвестил торжественно он. — Знаешь ведь, что нежить вчера в село приходила, поминки нам испортила, могилу безвременно почившей ведьмы разрыла и хреном весь огород мне испакостила. Надо бы супостата изловить немедленно, дабы избежать с его стороны еще какой хитроумной каверзы и чтоб хрен нам село не заполонил. Некому оградить нас от овоща проклятущего. Светлолика-то… померла!