Читать «Колокола» онлайн - страница 211
Ричард Харвелл
— О, я такой неуклюжий! Осторожнее мне надо быть со своими толстыми ногами.
Он заставлял Ремуса сопровождать его в своих прогулках по кварталу.
— Даже самые страшные чудовища никого не испугают, если их увидят в компании дорогих докторов.
Когда ребенок шевелился, Амалия прижимала мою руку к своему животу, чтобы я тоже мог это почувствовать. Когда ребенок на долгое время затихал и я видел, как она нежно толкает свой живот, надеясь вызвать какие-нибудь признаки жизни, я убирал ее руку и прижимался к животу ухом. И слышал биение крохотного сердечка, которое стучало в два раза быстрее сердца матери. Однажды, когда я спел для нее, как бьется это сердце —
— Мозес, — сказала она. — Он будет называть тебя отцом.
Я покраснел и отвернулся, но втайне был очень взволнован этой мыслью.
И с тех пор каждый день я пел и для Амалии, и для нашего ребенка в ее утробе. Втайне я надеялся, что его крошечные ушки услышат мой голос, как когда-то мои собственные уши услышали звон колоколов моей матери. Смогу ли я стать тем же для этого ребенка, чем когда-то колокола моей матери стали для меня?
Однажды ночью, готовясь ко сну, я встал напротив Амалии в нашей тесной каморке. Она внимательно изучала меня в свете свечи: мои длинные руки и выпуклую грудную клетку. От холодного воздуха кожа моего безволосого живота сжалась и стала похожа на яичную скорлупу. Ее взгляд на мгновение опустился на повязку, которой я всегда обматывал свои чресла, а потом взлетел к моему лицу. Но я заметил этот вороватый взгляд, и она покраснела.
Я развязал повязку. Холодный воздух остудил влажную кожу под ней. Я не мог заставить себя посмотреть вниз — слишком стыдно мне было. Но Амалия глаз не отвела. Она протянула ко мне руку, и, совершенно голый, с громадным облегчением я забрался под одеяло. Она свернулась калачиком в моих руках.
— Амалия, — пробормотал я несколько раз.
— Что, Мозес? — сонно ответила она.
— Я не позволю, чтобы с ним такое случилось.
— О чем ты?
— Если это будет мальчик — наш сын. Я не позволю, чтобы с ним случилось то, что когда-то случилось со мной.
— О, Мозес, не будь таким глупым. Конечно, ты не позволишь.
И вскоре по ее глубокому дыханию стало понятно, что она погрузилась в сон, однако я не мог заснуть еще очень долго.
Я буду защищать его или ее, сына или дочь, не важно. Я защищу этого ребенка от беды, которая случилась со мной, и от всех других бед, притаившихся в этом мире. Но я больше никогда не скажу об этом, даже Амалии. Это будет мой тайный договор: если я смогу сделать это — стать отцом ребенку, растущему в ее животе, — значит, тогда и мой собственный стыд за мое несовершенство исчезнет и пропадет навсегда. И хотя я никогда не смогу исправить то, что было сделано, я перестану печалиться о том, что потерял.
Вот так мы и вошли в холодный ноябрь. Наши дни были тихими и спокойными, и мы почти забыли, что в мире есть кто-то или что-то, чего нужно бояться. Мы забыли, что живем в одном городе с теми, кто очень сильно ненавидит нас, потому что Шпиттельберг был нашим раем, а мужчины и женщины, населявшие его улицы, были так же далеки от званых вечеров графини Риша и концертов Гуаданьи, как грязь от небес.