Читать «Аметистовый перстень» онлайн - страница 56

– Я знал, что этот старый Касиньоль был при жизни завзятым палачом. Но я не думал, чтобы он был таким ханжой. Он выставлял себя либералом!

– Он им и был, – отвечал г-н Бержере. – Он должен был им быть, потому что домогался власти. Ведь и те, кто добивается владычества, козыряют требованиями свободы. Но вы умиляете меня, господин Мазюр.

– Чем? – спросил г-н Мазюр.

– Тем, что вы наравне с толпой постоянно обнаруживаете трогательное свойство поддаваться надувательству и усердно маршируете в процессии торжествующих простофиль.

– О! если вы имеете в виду «Дело», – энергично возразил г-н Мазюр, – то предупреждаю вас, что мы не споемся…

– Бержере, вы хорошо знаете этого священника? – спросил доктор Форнероль.

И он взглядом указал на проворного и жирного патера, протискивавшегося в толпе.

– Аббата Гитреля? – проговорил г-н Бержере. – Да кто же не знает Гитреля и его служанки! Им приписывают похождения, некогда рассказанные Лафонтеном и Боккаччо. На самом же деле служанка господина Гитреля достигла канонического возраста. Мне говорили, что этот священник, собирающийся вскоре стать епископом, как-то обронил фразу, которую я могу вам передать. Он сказал: «Если XVIII век следует назвать веком преступления, то XIX век может быть назван веком искуплениям. Гм!.. а может быть, аббат Гитрель и прав.

– Нет, – отвечал архивариус. – Число эмансипированных умов растет с каждым днем. Свобода совести завоевана раз и навсегда. Царство науки покоится на прочном основании. Но я боюсь контратаки клерикалов. Обстоятельства благоприятствуют реакции. Меня это тревожит. Я отношусь ко всему не так дилетантски, как вы. Я люблю республику тревожной и страстной любовью.

За такими разговорами они подошли к соборной ограде. Над лысыми, седыми, черными головами витали, несясь из теплого мрака сквозь широко открытый портал, звуки органа и благовоние ладана.

– Я не пойду внутрь, – сказал архивариус.

– А я войду на минутку, – отозвался г-н Бержере. – Я люблю церковные обряды.

Когда он вошел, в соборе гудели величественные строфы «Dies irae». Г-н Бержере стал позади г-на Лапра-Теле. На левой стороне от алтаря, отведенной для женщин, он увидал г-жу де Громанс; темное платье оттеняло белизну ее кожи, ее глаза походили на цветы. В них не было даже проблеска мысли, и от этого она казалась г-ну Бержере особенно желанной. По обширному приделу разнесся голос певчего, возгласившего заупокойный гимн: