Читать «Теория языка: учебное пособие» онлайн - страница 139
Александр Тимофеевич Хроленко
Мысль о том, что язык не безучастен к мышлению, впервые высказана В. Гумбольдтом, который предполагал, что влияние языка на человека настолько сильно, что оно определяет его мышление и познавательную деятельность. Язык сравнивается им с сеткой, набрасываемой на познаваемую действительность. Отсюда вытекает вывод, что разнообразие языков, определяющих мышление, означает многообразие типов мышления [Гумбольдт 1984].
Находившийся под определенным влиянием В. Гумбольдта, Потебня писал, что слово есть готовое русло для течения мысли. «Наделе язык больше, чем внешнее орудие, и его значение для познания и дела более сходно со значением для человека органа, как глаз и ухо» [Потебня 1905: 643]. У философа Л. Витгенштейна есть аналогичная мысль: «…То, что мир является
Многие писатели и лингвисты ссылаются на факт так называемой тирании языка: «Язык наш часто помогает нам не думать; мало того, он зачастую тиранически мешает нам думать, ибо незаметно подсовывает нам понятия, не соответствующие больше действительности, и общие, трафаретные суждения, требующие ещё диалектической переработки» [Щерба 1957:131]. Слова, выражая и объективируя мысль, делают последнюю самостоятельным объектом анализа. В результате знание подвергается вторичной обработке разумом, что приводит человека к осознанию себя как субъекта познания и действия и даёт ему возможность использовать общечеловеческий опыт поколений [Ерахтин 1984:113]. Замечено, что удачно найденное слово подталкивает мысль исследователя к новым открытиям. Древнегреческое слово