Читать «СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века» онлайн - страница 154

Велики были и жертвы от голода, особенно среди эвакуированных. Например, только в Архангельске за первую военную зиму от голода и болезней погибли 20 тыс. человек – каждый десятый житель [485] . И в самом конце войны на неоккупированной территории свирепствовал массовый голод, провоцировавший даже людоедство, и далеко не только в блокадном Ленинграде. Вот какие факты, например, привел Д.А. Волкогонов: «Нарком внутренних дел Таджикской ССР Харченко сообщал:

«В Ленинабадской области… выявлено 20 человек, умерших от истощения, и 500 человек, опухших от недоедания. В Сталинабадской области – Рамитском, Пахтаабадском, Оби-Гармском и других районах – умерли от истощения свыше 70 человек. Имеются также истощенные и опухшие. Такие факты имеют место и в Курган-Тюбинской, Кулябской, Гармской областях. Оказанная помощь этим районам на месте является незначительной…»

В Читинской области есть факты «употребления павших животных, деревьев, коры». Сообщалось о страшном факте, когда одна крестьянка с сыновьями убили маленькую дочь и употребили ее в пищу… Вот еще такой же случай…» [486] .

Как сообщает вологодский историк В.Б. Конасов, из 340 тыс. призванных в Красную Армию жителей Вологодской области погибли 178 тыс. человек, тогда как жертвы среди мирного населения составили около 220 тыс. человек. Таким образом, доля погибших среди призванных в Красную Армию составила около 52,4 %, а среди мирных жителей – 17,7 % [487] . То, что доля погибших в Вологодской области среди призванных в Красную Армию оказалась несколько ниже, чем доля погибших среди всех мобилизованных, можно объяснить тем, что на территории Вологодской области не было боевых действий. В областях же, на территории которых происходили боевые действия, велика была доля мобилизованных непосредственно в части, безвозвратные потери среди которых были особенно велики. Доля же погибших среди мирных жителей Вологодской области оказывается вдвое выше доли погибших мирных жителей на всей территории СССР (8,3 %). Это частично может происходить за счет включения части военных потерь в состав потерь мирного населения. Косвенно же этот факт может свидетельствовать в пользу утверждения, что на неоккупированной территории смертность среди мирного населения была значительно выше, чем на оккупированной.

Необходимо заметить, что на оккупированной территории факты людоедства и трупоедства встречались только в лагерях военнопленных, а также в блокированных партизанских отрядах, в частности, в Крыму и в одесских катакомбах. Это говорит о том, что в продовольственном отношении положение населения оккупированных территорий было благоприятнее, чем положение жителей неоккупированных территорий. Тут сказалось, в частности, то, что население территорий, оккупированных немцами и их союзниками, уменьшилось как за счет эвакуации на советскую территорию, так и за счет угона населения на принудительные работы в Рейх. Германская администрация лишь в минимальной степени использовала промышленный потенциал оккупированных городов и поощряло уход горожан в сельскую местность, где они имели шансы прокормиться за счет ведения натурального хозяйства. Кроме того, немцы не контролировали большую часть сельской территории, и у крестьян и бежавших туда горожан обычно оставалось достаточно продуктов, чтобы прокормиться. Порой для крестьян большую угрозу представляли не германские оккупанты, а разного рода партизаны.