Читать «Мировые войны и мировые элиты» онлайн - страница 238

Даже современные прибалтийские политики признают, что оккупация Германией была неминуема, ее остановили внутренние политические процессы этих стран. После ввода дополнительного контингента войск Красной Армии, в ночь с 15 на 16 июня А. Сметона бежал в Германию. 16 июня СССР уведомил Латвию о нарушении Пакта о взаимопомощи, запрещавшим обеим сторонам «заключать какие-либо союзы или участвовать в коалициях», аналогичная нота была предъявлена Эстонии. 21 июня в крупнейших городах Эстонии прошли массовые демонстрации, начатые преимущественно русским населением, за которыми прошли выборы, на которых «Союз трудового народа Эстонии» набрал 92,8% голосов [22]. На аналогичных выборах в Литве «Блоку трудового народа» было отдано 99,19% [58], этой же партии в Латвии досталось 97,5% голосов [61]. С учетом немалой доли русского населения, жившего по соседству в практически абсолютно другой социальной реальности, и экономической ситуации в самих прибалтийских странах, нельзя отрицать желания ее изменить действительно большинством населения. Еще в июле 1937 года финский посол Паллин писал: «Литва должна выбирать между Польшей, Германией и Советским Союзом, причем Литва выбирает последнее». Вместе с выбором Советского Союза Литва помимо военной защиты выбрала свою нынешнюю столицу Вильнюс, поначалу аннексированную Польшей часть белорусских земель, так называемый «Сувалкский выступ», который был выкуплен для Литвы советским правительством у Германии [22]. После описанных событий СССР обратился к Банку Англии с запросом о передаче золотовалютных резервов вошедших в СССР стран, но получил отказ [62].

Можно представить негодование лондонских и прочих «хозяев истории» по поводу сталинской не столько внешней, сколько внутренней политики. Если бы Сталин был агрессором, его бы с радостью взяли в оборот: помогли с подбором достойного соперника и кредитами на перевооружение. Но советская политика была другой, с началом войны с Финляндией, спровоцированной «Майнильским инцидентом», Лига Наций, не проявившая никакой реакции во время оккупации Австрии [63], поторопилась заклеймить СССР «агрессором» [64], несмотря на то, что конфликту предшествовало предложение перенести границу с двукратной компенсацией территорий, и то лишь после того, как летом 1939 года руководителей финской армии с целью инструктажа посетил начальник штаба сухопутных сил Германии Гальдер [27], а финляндское правительство демонстративно отклонило предложение СССР заключить договор о взаимопомощи [63]. Но самый важный итог войны подвел в марте 1940 года В. Молотов: «..Советский Союз, разбивший финскую армию и имевший полную возможность занять всю Финляндию, не пошел на это и не потребовал никакой контрибуции в возмещение своих военных расходов, как это сделала бы всякая другая держава…» [65]. Кроме того, Советский Союз обладал еще одной уникальной чертой, он стал, по выражению философа А. Панарина, «прибежищем бедных», лишавших узкую группу собственности, являясь «уникальной, не предусмотренной Западом для других народов перспективой самостоятельного прогресса и приобщения к стандартам развитости».