Читать «Расслабься, крошка!» онлайн - страница 14

В квартире они не стали тратить время даже на душ и сразу направились в постель. Антон — потому что слишком хотел ее, а Рокси — потому что чувствовала в этом некий налет пикантности, своеобразный дикий зов предков.

Оказалось, что они отвыкли друг от друга. За год с лишним Антон забыл, какая она на ощупь, забыл ее запах, отчего она казалась незнакомкой, которая волею случая могла им распоряжаться на свое усмотрение. И хотя тело работало как хорошо отлаженный механизм, Антон чувствовал себя довольно глупо.

После соития, которое не отважился бы назвать любовью, Антон бочком выскользнул из кровати и, прикрываясь комом одежды, вышел из спальни, сопровождаемым насмешливым взглядом. Торопливо одеваясь в прихожей, он не попадал в штанины и рукава, ожидая, что Рокси выйдет его проводить, но она даже не поднялась с постели.

Он ушел, а она осталась, красивая, непонятная, холодная женщина, такая близкая и такая чужая одновременно. И от этого хотелось выть или…

Или бежать. И как можно дальше.

Промаявшись в Москве неделю, Антон улетел в Киев, откуда актеров на автобусах вывезли на натуру, где намеревались снимать сериал. В автобусе, стареньком, с дребезжащим салоном, душным запахом резины и потертыми дерматиновыми сиденьями, Антона долго мутило, отчего почти всю дорогу он ехал, высунув голову в окно, а один раз, зазевавшись, даже проглотил летевшего по своим делам жука. После этого Антон долго кашлял, на радость всей съемочной группе, и в окно высовывался осторожнее.

Поселили их в захудалом санатории, главный корпус которого производил самое удручающее впечатление. Здание давно не ремонтировали. Внутри, в холле с облупившихся стен на посетителей смотрели бельмами гипсовые барельефы: рабочие с молотами, крестьяне с колосьями, дети с невразумительными игрушками. Антон бросил сумку на пол и, хмыкнув, огляделся по сторонам.

— Версаль, — сказал он.

Дежурная за стойкой строго посмотрела на него и поджала губы, но потом, увидев, куда он смотрит, опустила глаза и пробурчала что-то нечленораздельное. Антон же с усмешкой разглядывал белоглазого красноармейца, с распахнутым ртом, флагом в одной руке и саблей в другой. Нос у безымянного героя был отбит, и это придавало ему сходство со сфинксом.

Сфинкс Антона развеселил, потому на убогость номера он уже не отреагировал, а поздно вечером, когда вся группа торжественно отмечала прибытие на натуру, он с удивлением понял, что совершенно не думает о Рокси, словно кто-то незаметно вынул занозу из нывшего сердца. Была боль — и нет боли. Даже не боли, а некоего непонятного дискомфорта.

Дай бог здоровья тому, кто придумал водку! Или вечная ему память?

Не разобравшись, как все-таки правильно благодарить создателя лучшего русского антидепрессанта всех времен, Антон радостно поддерживал компанию, звонко чокался рюмкой, хрустел огурцами, которых в большой пластмассовой миске было много, тискал гримершу Танечку, которая заливисто хохотала, и чувствовал себя превосходно. И даже утром, когда он проснулся от головной боли, прижимаемый к стенке с жирными обоями жарким Танечкиным телом, чувство невероятной свободы так и не покинуло его.