Читать «Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий» онлайн - страница 25

Опыт локальных стычек, полученный в условиях перманентной войны, привел в Русско-японскую войну к тому, что «маньчжурцы» и «туркестанцы» дробили тактические единицы и подвергали их калибровке по своему личному усмотрению. Этот опыт импровизаций негативно проявился в условиях полномасштабных боевых действий. Нагромождение командования и генеральских должностей в действующей в Маньчжурии армии получило в послевоенной публицистике, мемуарах и даже работах историков хлесткое название «отрядомании».

Когда А.Н. Куропаткин занимал должность командующего Маньчжурской армией, он, по мнению мемуаристов, не прибегал к совету корпусных командиров. Командир 6-го армейского корпуса писал об этом следующее: «…редко приходилось бывать у него». Все стратегические решения Алексей Николаевич планировал, ограничиваясь своими личными воззрениями на оперативно-тактическое искусство. Когда были сформированы три маньчжурские армии и назначены командующие этими армиями (Н.П. Линевич, O.K. Гриппенберг и А.В. Каульбарс), Куропаткин, по мнению мемуаристов, формально собирал их для обсуждения стратегических вопросов. О роли совещательного голоса командующих армиями в воспоминаниях повествуется достаточно однообразно: «Всегда отдавал (Куропаткин. — А. Г.) приказания, обратные тому, что высказывало совещание». Текст циркулярного предписания главнокомандующего командующим армиями от 6 декабря 1904 г. за № 2454 позволяет нам утверждать, что Куропаткин советовался с командующими армиями по вопросам ведения боевых действий, вероятных последствий операций, потенциальных угроз, рисков и пр. Из текста Памятной записки командующего 1-й армией по переходу в наступление от 8 декабря 1904 г. и комментариев главнокомандующего на полях записки становится ясно, что Куропаткин не соглашался с частностями планируемых командующими армиями операций, причем приводил аргументы в пользу своей точки зрения. Ситуация взаимоотношений военачальников не была в полном смысле директивным монопольным планированием боевых действий со стороны Куропаткина, как это могло показаться из источников личного происхождения. С другой стороны, не всегда желание Куропаткина педантично контролировать командующих армиями в принятии и исполнении решений выглядело необоснованно, как это может показаться из свидетельств мемуаристов. Перед атакой дер. Сандепу Куропаткин требовал от генералов высылать саперов-охотников для инженерной разведки. Главнокомандующий просил вооружить нижних чинов специальными щитами — для закрытия от пуль, требовал перед атакой провести с личным составом тренировки по штурму укреплений с лестницами. Как стало впоследствии известно, ни одно из пожеланий Куропаткина Гриппенберг не исполнил, командующий 2-й армией недооценивал инженерную подготовку противника, а атака дер. Сандепу окончилась безрезультатно.

Особенности служебной карьеры являлись важным фактором взаимоотношений высших офицеров, но не следует идеализировать ситуацию принадлежности высших офицеров к военной общности или субкультуре, ибо «туркестанцы» встречаются «в чистом виде» только на страницах мемуаров. Многие участники Среднеазиатских и Китайского походов принимали участие в «правильной» Русско-турецкой войне 1877-1878 гг., хотя опыт локальных боевых операций оказывался, как правило, более продолжительным и к началу Русско-японской войны относительно недавним. Более того, совместная предыдущая служба не всегда означала полную солидарность в вопросах ведения боевых действий. Например, А.В. Каульбарс и O.K. Гриппенберг, будучи участниками Азиатских походов, достаточно серьезно конфликтовали, как, впрочем, конфликтовали и «туркестанцы» А.Н. Куропаткин и O.K. Гриппенберг.