Читать «Есенин и Айседора Дункан» онлайн - страница 37

Я продолжал с улыбкой, глядя на нее, как на неразумное дитя:

– Вот ты танцовщица: люди могут приходить и восхищаться тобой. Могут даже плакать. Но когда ты умрешь, никто о тебе не вспомнит. Твоя великая слава через несколько лет испарится, исчезнет. И – no Isadora! – на этих словах я развел руками в воздухе. – А поэты живут и после смерти в своих стихах! Вот я – Есенин – поэт, и оставлю после себя стихи. И они будут жить вечно!

Изадора побледнела и стала очень серьезной.

– Нет, ты неправ, Сергей. Я дала людям красоту. Я отдавала им свою душу, и эта красота не умирает. Она где-то существу ет! – высокопарно заговорила она.

Потом вдруг замолчала и со слезами на глазах воскликнула: «Krasota ni umirat!».

Сердце мое вдруг защемило от жалости к этой повидавшей многое женщине, с которой меня связала сама Судьба. У меня было чувство, что я обидел нежного маленького ребенка или какую-нибудь беззащитную животинку. Несмотря на годы, она оставалась глупой наивной девочкой. Я смотрел на нее, и все нутро мое наполнялось безграничной нежностью. Я притянул ее голову к себе и похлопал по спине:

– Э-э-эх, Дункан.

Она в ответ печально улыбнулась и вышла на балкон.

Я остался в комнате, взялся за томик Пушкина и начал читать Лоле его стихи. Зная русский, она могла понять и оценить всю их простоту, красоту и великолепие. Наткнувшись на слово «Бог» в одной из строчек, я усмехнулся, вспомнив, что большевики запретили использовать в печати слово «бог». Я рассказал, как мне вернули однажды мои стихи, требуя всех «богов» заменить другими словами. Лола засмеялась и спросила, что же я сделал.

– Хм, я взял револьвер и пошел с ним к редактору. Я сказал, что декрет или не декрет, а придется печатать, как есть, поскольку я под ничью дудочку плясать не собираюсь. Он отказался. Тогда я спросил, случалось ли ему получать по морде, а потом сам пошел в наборный цех и поменял шрифт.

Услышав наши голоса и смех, Изадора с заплаканными глазами, но уже спокойная, вернулась с балкона и спросила, чему мы смеемся. Выслушав Лолу, она задумчиво сказала:

– Bolsheviki prav. Net boga. Staro. Glupo.

– Да что ты, Изадора! – воскликнул я. – Все ведь от него, от Бога! И поэзия от Бога и даже твои танцы! И ты, и я!

– О, нет, нет, – горячо возразила она. – Мои боги – это Красота и Любовь. Нет других богов. Знаешь, ли ты, что такое бог? Греки еще давным-давно это знали. Это люди придумали богов для собственного удовольствия. Ничего нет, кроме того, что мы знаем, придумываем или воображаем. Ад весь тут на земле. И рай тоже.

Вдруг она распростерла руки и, указывая на постель, сказала:

– Vot bog!

Внезапно мне стало страшно – как же она была далека от меня! Как она далека от меня! Вот ее бог – постель, тела, физическая любовь, плоть и страсть. Как я ошибался в ней! Как я мог не замечать всей низменности ее представлений о мире и жизни вообще? С этого дня я твердо решил, что уйду от нее.

Глава 13 Прогулка

Сергей стал просто невыносим. У нас участились размолвки. Он вел себя словно капризный ребенок, и никакими уговорами на него подействовать было нельзя.