Читать «Белосток — Москва» онлайн - страница 53

Как известно, после смерти Сталина и последовавшего вскоре, в том же 1953 году, расстрела Берии в основном кончился многолетний кошмар советского террора. Правда, назвал вещи своими именами только Никита Хрущев в своей знаменитой речи на XX съезде КПСС, да и потом еще лет тридцать нельзя было даже мечтать о свободе и демократии, но террор прекратился. Люди больше не цепенели от ужаса, слыша ночью, что около их дома остановился автомобиль. И страх, парализовавший людей и являвшийся, по-моему, основным чувством всех, кто умел думать, постепенно проходил. Все больше видно было на улицах улыбчивых лиц.

Люди перестали бояться общаться друг с другом, потому что за сказанное в разговоре с глазу на глаз не грозил больше приговор и лагерный срок. Правда, при Хрущеве время от времени появлялись новые причины для арестов. Например, во второй половине 1950-х, не помню точно, в каком году, он издал указ, по которому в случае кражи государственного имущества привлекался к уголовной ответственности не только тот, кто воровал, но и тот, кто, зная об этом, не доложил. В этой связи по Москве ходил еврейский анекдот. Еврей из Одессы шлет Хрущеву телеграмму: «Товарищ генеральный секретарь! Чтоб вы знали — вся Одесса ворует. Я вам сообщил и ответственность с себя снимаю. Рабинович». Вообще после долгих лет страха и молчания анекдоты полились рекою. Армянские, еврейские, всякие. Например, тот же Хрущев в одном из своих выступлений заявил, что через двадцать лет коммунизм будет построен и следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме. И сразу родился анекдот. Слушатель армянского радио обращается на радиостанцию с вопросом: «Неужели мы в самом деле доживем до коммунизма?» И ему отвечают: «Мы-то не доживем, но детей жалко».

Увы, несмотря на все перемены, положение евреев оставляло желать лучшего. Да, прекратилась травля в печати, и вообще долгое время не было никаких официальных высказываний на эту тему. Но на работу евреев по-прежнему почти не брали, в престижные учебные заведения не принимали, и, так же как раньше, нельзя было против этого протестовать. Где-то на рубеже 1950-х и 1960-х годов к Хрущеву по этому вопросу обратился известный английский философ и общественный деятель Бертран Рассел. Что написал Рассел, мы так и не узнали, но ответ Хрущева опубликовали почти все газеты. И если до этого можно было еще сомневаться, антисемит наш генсек или нет, то теперь эти сомнения рассеялись полностью. Хрущев заявил, что никакого антисемитизма в Стране Советов нету, евреи — абсолютно полноправные граждане, несмотря на то что их можно во многом упрекнуть. Например, во время Сталинградской битвы переводчиком при командующем немецкими войсками, фельдмаршале Паулюсе, состоял киевский еврей по фамилии Коган. Что это был чистейший вымысел, я полагаю, объяснять не надо. Ни один немецкий военачальник не стал бы в ту пору пользоваться услугами еврея вообще, а советского еврея, к тому же с такой фамилией, — в особенности. Но этот сюжет распространила не только пресса. Нашлись писатели, которые использовали его в своих произведениях о войне.