Читать «Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1» онлайн - страница 105

«Это невозможно, — говорю я себе и смотрю на руку Фельдмана, обнимающую талию моей дочери. При этом я ясно вижу дубинку, покачивающуюся в его ладони — ведь я же убил его собственными руками!» Дубинка перешла из рук Готека к Цыгану, от него — в руки Сташека, а из них — ко мне. Каждый из нас по очереди ударил ею Фельдмана и передал ее дальше, в соседние руки, которым уже не терпелось размахнуться обструганным, деревянным колом, и так трижды или четырежды по кругу, пока череп человека у наших ног не треснул, как арбуз, и он перестал трепыхаться. Каким образом он вновь начал расхаживать? Я усиленно моргаю. Почему он опять крутится, спина выпрямлена, тело целое, крепкий затылок? Пальцы на моей руке сгибаются сами по себе, возвращается издалека страстное желание, переполняет меня — его смысл мне известен: вот мои ногти приближаются к шее, прорываются через кожу, разрывают связки, мускулы, артерии, словно сухие ветки, раздробляют кости, проникают до сердца.

Тошнота поднимается к горлу, и я бегу в уборную и выблевываю в унитаз свою душу.

Я слышу вдали ликующую мелодию оркестра, споласкиваю над раковиной лицо и вижу Сташека, стоящего на часах у двери. На его плечах большой талит из Америки, в одной руке два бокала, в другой — бутылка. В сверкающем зеркале отражается мое полное ужаса лицо, и перед Сташеком словно лица двух близнецов. Мы молча смотрим друг на друга.

— Скажи что-нибудь, Сташек, — прохрипел я.

— Что я могу сказать? Б-г смеется над нами.

— И что это за смех?

— Которым он смеется! — Сташек взрывается, взмахивает передо мной бокалами и бутылкой. — Я, между прочим, внимательно посмотрел на твоего зятя.

— Ну?

— Приятный парень.

— Ну и что же?

— И он любит твою дочь.

— Но кровь… Это та же кровь… Что мне делать с его кровью, Сташек?

Как будто я произнес секретный код… Я вижу, как Сташек меняется в лице. Его широко раскрытые глаза прищуриваются, плечи расправляются, он ставит бокалы и бутылку на пол и через мгновение он снова возвышается надо мной — выше меня на полголовы, и вот уже моя голова между его ладонями, будто и не прошло почти пятьдесят лет с тех пор, как мы стояли так же в последний раз, и я слышу его голос, чистый и вздымающийся в крике мольбы:

— Какое нам дело до его крови?! Та кровь похоронена там, где она должна быть похоронена. Здесь у людей кровь Израиля. У твоих внуков будет твоя кровь и кровь Милки. А теперь возьми, — он наливает вино из бутылки в два бокала и один протягивает мне.

— В будущем году, Б-г даст, я вернусь сюда к брит-миле. Сейчас мы должны поблагодарить Его за то, что Он довел нас до этой минуты. Говори вместе со мной: «Барух ата Адонай …»

— Здесь?! — Я оглядываюсь по сторонам, вижу ряд писсуаров. — Не нашел другого места для благословения?

Он подносит руку к голове вместо кипы, приподнимает талит и стоит надо мной, словно заклиная:

— Господь-Б-г уже видел нас в еще худших местах. Говори вместе со мной, прежде чем мы вернемся к Рохале, — и мы оба, касаясь друг друга головами под балдахином талита, говорим тихим голосом вместе, как один человек, и мой голос тонет в его: