Читать «Заповедник. Соперники Смерти» онлайн - страница 2

Глава 1 Здравствуй, Заповедник!

Не уходи, помедли, Осень

Дай налюбуюсь вдоволь, не спеши…

Твоих берез желтеющие косы

Так трепетно-печально хороши.

Михаил Величко

Тайга. … Необозримая сибирская тайга! Когда она исхожена тобой вдоль и поперек, когда ты ее знаешь и понимаешь, то поневоле теряешься. Что и как надо о ней написать, чтобы человек, ни разу ее не видевший, проникся? Одно из лучших описаний тайги и жизни в ней есть у Григория Федосеева – геодезиста и писателя. Читайте и поймете, какая она – тайга. А вообще-то она разная. Тайга Горной Шории – это гигантские ели высотой в пятиэтажный дом, со стволами в четыре обхвата. Ветви у таких елей начинаются на высоте 5–6 метров. Идти по такой тайге – мука! Это жуткий и непроходимый бурелом. Северная тайга совсем другая – это довольно чахлая лиственница и корявый, но могучий кедр. Под ногами стланик и карликовая березка – штанодер! А грибы в северной тайге – фантастика. Можно косить. Белый гриб имеет шляпку до 50 см в диаметре. Но наилучшие грибы – рыжики. Их можно есть сырыми. А если солить, то через два дня они уже готовы. Тайга – это заботливая мать. И накормит, и обогреет, и укроет. Даже зимой. Но зимой она может стать и мачехой, если оплошаешь. А какие летом в тайге бывают комары! Сядет такой комарище на спину и кэ-э-к воткнет жало, так оно – не поверите! – из живота вылезет! Во зверюги! А тот самый пресловутый гнус (он же мокрец, он же мошка, мошкара), вот он – страшен по-настоящему. Имеются, конечно, средства и против гнуса, имеются, но… лучше не надо. Гнуса не надо.

Тайга у Города, в Заповеднике, совсем другая. Культурная. Хотя и довольно нетронутая. Ее в Заповеднике не пакостят, жалеют.

…На одном из таежных перевалов стояли трое друзей: Кэп, Док и Техник, которого еще со студенческих лет окрестили Тексом. Четвертый – Монтажник, он же Монти – должен был догнать их позднее. Итак, стояли они и любовались именно такой, относительно культурной тайгой. Из сплошного желто-зеленого ковра тайги, покрывающей горы, выступали громады скал. Одни – поближе, другие – далекие. Это была их юность и молодость. Вдруг Док продекламировал:

Холмы – это вечная слава.

Ставят всегда напоказ

на наши страданья право.

Холмы – это выше нас.

Всегда видны их вершины,

видны средь кромешной тьмы.

Присно, вчера и ныне

по склону движемся мы.

Смерть – это только равнины.

Жизнь – холмы, холмы… [1]

– Лирик, блин, – проворчал, отдуваясь, Кэп, – пошли дальше… Нам еще топать, да топать… десяток километров, не меньше…

– Да успеем… Отвык ты, морячок, в рубке своего дредноута ногами шевелить, отвык, – ехидно произнес Текс. – В прежние годы мы от этого места до стоянки за полтора часа добегали… а то и быстрее.

– Ага, добегали, – огрызнулся Кэп, – лет тридцать назад…

– Да, ребята, пошли, – поддержал Кэпа Док, – нечего резину тянуть.