Читать «Вознесенский. Я тебя никогда не забуду» онлайн - страница 124

–  Ну, как всякий поэт, он был рассеянным…

– Все что-то терял. В карманах лежали какие-то свернутые бумажки… Ни седьмого, ни восьмого апреля прошлого года в день моего рождения он мне не позвонил. Впервые за все время. И я поняла – что-то не так. Написала Леониду Борисовичу, сыну Зои Борисовны. Через какое-то время получила подробный «имейл». После этого мы с мамой решили лететь. Из письма поняли, что все очень плохо. У папы уже не работали руки. Он не мог взять телефонную трубку.

–  И успели проститься с папой…

– Да, конечно, это облегчает боль. Я знала: папа на пороге смерти, но мне все равно казалось, что это произойдет еще не скоро. Когда после мы с мамой перечитывали его стихи, мне посвященные, он там сказал, что останутся только его глаза, мы плакали…

Русский росток, проросший сквозь эстаблиш,

Уже ты мать напоминаешь станом,

Одни глаза мои себе оставишь.

Увижу ими даль твоих ристалищ.

Взгляд подарю такой – куда Кастакису!

Ты вырастаешь, дочка, вырастаешь…

Так и получилось: у меня и у моего сына Франческо папины глаза…

–  Остался ли у вас голос папы – на пластинке или на кассете?

– К сожалению, нет. У мамы есть только одна аудиокассета, где папа читает стихи на каком-то из вечеров. Хотелось бы, чтобы ребенок слышал его голос. Остались видео, там есть его голос. Например, видео моих дней рождения, ведь папа приходил на все дни рождения. Я запомнила большой праздник, который родители мне сделали на мое шестилетие. С клоунами, с замечательными подарками…

–  В моем архиве сохранились несколько грампластинок, на которых отец читает свои стихи. Могу подарить вам эти раритеты.

– Спасибо, буду очень рада. Вот только возникает проблема с прослушиванием, но мы что-нибудь придумаем.

–  Вы помните, где жили в Москве?

– Квартиру, куда меня принесли из роддома, я, конечно, не помню. Помню, где мы жили практически всю мою жизнь до отъезда в Америку, – Мичуринский проспект, дом 8, в Раменках. Помню, хотя мне было полтора года, как мы впервые туда пришли. Бабушка Мила держала меня за руку, в квартире шел ремонт, отскабливали обои (мама их ненавидела), красили стены. Конечно, самое родное жилище на Мосфильмовской, где жили бабушка с дедушкой. Теперь там одна бабушка. Папа туда регулярно приезжал. Помню, в последние годы перед нашим отъездом он уже еле-еле поднимался по лестнице.

–  Вы присутствовали на юбилейном вечере Вознесенского в зале Чайковского в 2003 году? Он тогда сказал, что впервые публично отмечает свой день рождения.

– Да, конечно, я там была. Голос отца уже садился, а временами даже пропадал.

–  Когда вы узнали, что отец тяжело болен?…

– Он поехал куда-то отдыхать, папа всегда хорошо плавал, любил далеко заплывать. А тут зашел в воду и… замер. Болезнь забирала его возможности потихоньку, рефлексы слабели, потом пропадали. А впервые он понял – что-то с ним не то, когда зашел в воду, а плыть не мог. И мы сразу поняли… Он вообще никогда не жаловался. Спросишь: «Папочка, ты как?» Он: «Хорошо». Только в последнее время, когда я его спрашивала: «Тебе больно? Рука болит?» Он отвечал: «Да, болит». У него рука была в лангетке.