Читать «Диалог творческого сознания А. А. Фета с Востоком (Фет и Хафиз)» онлайн - страница 44
Альбина Мазгаровна Саяпова
Любопытно грамматическое выражение формы времени в сочетании «Все бы
Все эти точечные определения «благовонной», «благодатной» ночи, выписанные с использованием своеобразных глагольных конструкций, актуализируют эмоциональное состояние лирического субъекта: к зрительному со-переживанию присоединяется и слуховое: «И меняется звуков отдельный удар; / Так ласкательно шепчут струи...» Гармония звукового, зрительного выражает апогею эмоционального всплеска: «Словно все и горит и звенит заодно, / Чтоб мечте невозможной помочь...»
Кроме всего сказанного, обратим внимание на оксюморон в первой строфе стихотворения («В говорящей так ясно тиши»), который содержит образ молчания, говорящий о противоречивых эмоциональных переживаниях лирического субъекта.
Ночная тишина для лирического субъекта Фета – условие постижения смысла мироздания, условие вживания в мир, поскольку она (ночная тишина) дает ощущение своей исходной, глубинной сопричастности космосу – Природе. Ощущение субъект-объектной неразделенности с Природой и определяет тождество микрокосма лирического «я» Фета с осмысленным им макрокосмом.
Образ ночной тишины (молчанья) в подобной семантике присутствует у Фета и в стихотворении «
Всю ночь прогляжу на мерцанье,
Что светит и мощно и нежно,
И яркое это молчанье
Разгадывать стану прилежно.
И опять именно оксюморон («яркое это молчанье») становится формой выражения семантики образа: молчание и есть один из важнейших способов постижения смысла мироздания. В самом молчании – «язык» этого постижения. Поэтому ночная тишина у Фета «говорит так ясно», поэтому ночное молчание так «ярко».
Образ молчания является центральным в стихотворении позднего Фета «
Нет, чтобы счастию нежданному отдаться,
Чтобы исчезнуть в нем, спускаяся до дна,
Мне нужно одному с душой своей остаться,
Молчанье нужно мне кругом и тишина.
Интровертивное сознание (сознание восточного типа мышления), характерное для творческого «Я» Фета, и определило картину мира Фета как мир поэзии, максимально приближенный к «естественному» эталону, к культивированию «естественных» форм поэтического искусства, описывающих мир его собственным языком.