Читать «Стихотворения. Проза. Театр (сборник)» онлайн - страница 2

Поздно ночью, покидая таверну или просто бродя по городу среди людских теней, Федерико возвращался из радости, словно из дальних стран на суровую землю, где боль непреложна и зрима, будто сама земля. Поэт, думается мне, устроен так, что границ между его плотью и миром не существует. Внезапное и долгое молчание Федерико походило на молчание реки; тогда, ночью, я слышал, как сквозь него, сквозь его тело и душу, темной рекой текут чужая кровь, боль и память, биясь его сердцем; он и все люди на свете сливались тогда в одно существо – так воды сливаются в реку и становятся ею. Тот верховный час немоты был часом поэта, часом одиночества, щедрого одиночества, когда поэт ощущает себя голосом всех людей, сколько ни есть их на земле.

Все же не радость была сутью его сердца. Он мог вместить всю радость мирозданья, но не радость озаряла глуби его души – на то он и великий поэт. Те, кому Федерико запомнился беззаботной птахой в ярком оперении, не знали его. У Федерико было страстное сердце – таких немного; он умел любить – страдание отметило его благородный лоб своей печатью. Он любил, о чем многие и не подозревали. И страдал, о чем, думаю, не знает никто. Я вечно буду помнить тот день, когда Федерико, незадолго до отъезда в Гранаду, прочел мне свои последние стихи из книги, которую ему не суждено было дописать. То были «Сонеты темной любви» – воплощенный порыв, страсть, смятение и счастье, чистейший памятник любви, изваянный из стихий: души, тела и растерзанного сердца поэта. Я взглянул на него и не мог отвести глаз: «Господи, какая душа! Как же ты любил, сколько же ты выстрадал, Федерико!» Он посмотрел на меня и улыбнулся своей детской улыбкой – при чем тут я?.. Если эта книга не пропала, если отыщется когда-нибудь эта рукопись, к славе испанской словесности и к радости грядущих поколений, то все они, сколько ни будет их до скончания нашего языка, поразятся и узнают наконец цену и неповторимому дару поэта, и неповторимой глубине его сердца.

Висенте Алейсандре

Ранние строки

Перевод А. Гелескула

Первая страница

Есть горы – под небосводомони завидуют водами как отраженье небапридумали звезды снега.И есть иные горы,но та же у них тоска,и горы в тоске по крыльямпридумали облака.

Из неоконченной поэмы

I

Первое утробыло бездонным оком,когда из-под век непроглядныхвыглянул жаркий зрачок.В потемках лесные листьяукрыли гнездовье мысли.Родник выведывал тайны,а звездочки-непоседысбегались послушать сказкуи важно вели беседы.И Бог был еще бездетным,а мир наш – еще в зачатке.Все было простым и ясными не играло в прятки.Вино предвкушали гроздья,колосья хлеб предвкушали.Родник предчувствовал жажду,а ветер – флаги и шали.Но всё – и малая птаха,и горный кряж – содрогалосьи не скрывало страха.А бедные розы,предвидя трескучие рифмы,роняли свои лепесткина прибрежные рифы.И жаждали мифы,во тьме вырастая громоздко,вклубиться туманомв извилины первого мозга.Каштановый проливень медазаигрывал с ядом.Ягненок и левжили рядом,голубка летала к орлице.Ростки философийГосподь еще прятал в теплице.И все было дивным, посколькуеще не нашло примененья.Ни омуты смерти,ни времени ржавые звенья.