Читать «Замок искушений» онлайн - страница 157

— Убирайтесь.

Этьенн, не чувствуя ног, пошёл к двери. Неожиданно остановился. В нем взвихрилось яростное желание овладеть ею — пусть насильно. Ему уже было не до самолюбия. Но резко обернувшись, снова замер. Она сидела на краю дивана, уже забывшая о нём, недвижная, поникшая и словно погасшая. Возбуждение его тоже погасло. Он и вправду подлец.

Что он натворил, Боже?

…Клермон, раздевшись, долго сидел на постели, думая о событиях дня. Дневная встреча с Сюзанн оставила в нём странное, немного унижающее его ощущение беспомощности и слабости. Арман не возжелал её — скорее, был испуган, и понимание этого унижало его. Он нервно сжимал руки, вспоминая красивый и чувственный изгиб губ Сюзанн, темные яхонтовые глаза с поволокой, тень в ложбинке налитой груди. Странно тяготил и тяжелый запах лилий, исходящий от неё. Элоди своей хрупкостью и утонченностью давала ему ощущение его мужественности, Клермон всё чаще позволял себе предаваться сладостным мечтам о том часе, когда с них падут одежды, они сольются в единстве любви, он оплодотворит её лоно, и через них продолжится бесконечная цепь рода человеческого. Но Сюзанн не давала ему чувствовать себя мужчиной, Клермону казалось, что он теряет возле этой женщины и волю, и достоинство, и самого себя.

Все в нём воссоединилось в отторжении. И склонность к Элоди, и смутное понимание судьбы Рэнэ де Файоля, и тяжёлый, приторный лилейный запах. Но какая-то странная взвинченность и нервная истома остались в нём. В ту ночь Арман долго не мог уснуть, пережитое преследовало его, и только усилием воли Клермон заставил себя успокоиться. Волны сна стали медленно накатывать на него, летняя ночь убаюкала пением цикад, веки отяжелели.

…Сюзанн появилась из-за полога почти неслышно, в какой-то отрешенно-спокойной наготе. Клермон вздрогнул и сжался в ужасе. Его парализовало, она же, медленно, по-кошачьи, скользнула под одеяло, и он ощутил на шее её жаркое дыхание. По нервам снова ударил острый и неприятный ему запах лилий, горячие руки Сюзанн обжигали его ледяное тело, лаская его столь бесстыдно, что не возбуждали, но сковывали. Арман стыдился своего тела и стыдился её взгляда, в нём нарастала томящая и острая боль, Элоди, он помнил, его дыхание спирало, задыхаясь, Клермон хватал воздух ртом, в глазах меркло, Господи Иисусе, спаси и избавь меня…

Арман очнулся и замер. В окно струился свет, часы показывали шесть утра, на его постели никого не было. Несколько секунд он молча сидел, потом, запутавшись в одеяле, трепеща, вскочив, ринулся к двери.

Засов был по-прежнему задвинут, ключ торчал в замочной скважине. Дрожащей рукой Клермон нажал на ручку двери. Она не шелохнулась. Утомлённый и истерзанный, но счастливо облегчённый пониманием, что ночная мерзость была сном и кошмар кончился, Клермон, возблагодарив Господа, юркнул под одеяло и, свернувшись калачиком, снова задремал.

Предутренний сон подарил ему Элоди, покоящуюся в его объятиях, её нежные поцелуи, тихую мелодию плещущейся воды и напев флейты. Elodie… ma melodie.. Во сне Элоди была нежна и ласкова, что-то лепетала ему на ухо, он вновь обретал ощущение своей силы, и только сильнее сжимал её в объятьях. Потом начался обвал в горах, он видел, как камни с грохотом обрушиваются на скальные уступы…