Читать «Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем» онлайн - страница 13

Я хотел было взять, но она говорит:

— Стой, погоди. Голой рукой это брать нельзя. Надо чем-то обернуть. Бумажные деньги есть? Я тебе верну.

Мне интересно, что будет дальше, и я достаю уже третий червонец.

Цыганка продолжает:

— Тело надо перекрестить — расстегни куртку.

Усердно крестит. Молится и крестит. Благословляет на все хорошее. Потом выясняется — карманы тоже надо крестить, а для этого они должны быть «чистыми», то есть пустыми!

— Все тебе верну!

Мне уже ясен нехитрый механизм цыганского развода, и я говорю, что и так, мол, сойдет, по карманам не лезь, но цыганка настаивает, я порываюсь от нее уйти и ухожу. Она вслед кричит:

— Отойдешь на двадцать шагов — умрешь!

Ха-ха-ха!

В уличных гадалках главное — кураж. Если накатит, то их несет тем же вдохновением, что и поэтов. Откуда что берется! А вы попробуйте одеться нестандартно и выйти на улицу — ведь встречают по одежке, а ваша одежка выставляет напоказ прежде всего вашу невиданность и инакость. Вольно, невольно, вы — под прицелом, в центре внимания, одиночки в толпе. Ваша шляпа с пером, венок из одуванчиков, далианские усы или желтые ботинки — это вызов всей улице, рутине, укладу. Это маленький мятеж! Ведь ваше появление смачно перечеркивает унылую мысль о том, что принятый порядок — единственный на свете! Вы разделили и противопоставили инертность серой массы и личное дерзание. Отсюда весь драйв, и запал, и спесь. Гадалки, конечно же, обычные женщины (все люди как люди), но они вносят в смирение будней смятение праздника, новые краски, искус другой, непонятной жизни. За то им и вера, что про них никто ничего не знает. Темная энергия.

А я — узнаю. Поэтому иду — в другой уже раз — опять цыганки на вокзале дежурят, лица незнакомы — вторая смена. Одна — ко мне:

— Закурить не будет?

— Я не курю.

А она уже рядом:

— Извини, что грубо остановила. Разреши — погадаю. Все скажу. Завидуют тебе…

Так и познакомились. Разыгрался диалог. Я их пивом угостил. К ларьку они сами за пивом сбегали и сдачу принесли. Зажигательные, славные. Одна стоит, подливает мне в стаканчик «Сибирскую корону». Другая бьет чечетку. Мурлычут, скалятся. Такое впечатление, что сейчас ямщик на тройке примчится, затянут величальную и понесемся сломя голову на край света — мимо всех светофоров, «Связных», «Рив Гошей». Я им — вопрос, они мне — сто ответов. Попечалились, что барон у них умер недавно, нового не выбрали… Одна приближает ко мне лицо и доверительно так говорит:

— Митя, ты же разумный человек! Бери мою дочку, и мы тебя нашим бароном выберем!

— Нельзя же русским на цыганках жениться!

— Это раньше было, а сейчас не то.

— А ваши мужчины как на это посмотрят?

— Да что мужчины! Тьфу!

— Разве у вас не мужчины главные?

— Бомжи они! Какие мужчины? Денег не приносят.

— Вы, что ль, их кормите?

— Ну а кто же?!

Видимо, табор у них захудалый, бедный, подкошенный. Вот женщины и ходят бригадами гадать. Хороший цыган разве допустит, чтоб его жена или его дочка по вокзалам шлялись? Эти же мне сами какую-то красотку из своих подсунули! Даже отдалились — чтобы не мешать, пока мы с красоткой общаемся за столиком в буфете; новая «теща» организовала нам этот тет-а-тет. А невеста — молодая, улыбчиво-уклончива, но повадка вольготная, все жвачку жевала. Что-то в ней было прихотливо-ленивое…