Читать «Как умер Ленин. Откровения смотрителя Мавзолея» онлайн - страница 61

А тут он дал себе полную волю – все краны перепробовал, брызгался и плескался, сколько душе было угодно.

Восхищался умывальником и всем домом:

– Ах, как хорошо все это сделано! Замечательно! Скоро он почувствовал, однако, усталость и должен был улечься в постель. В это время пришел доктор Кожевников и, конечно, не похвалил Владимира Ильича за то, что он так много себе позволил в это утро…

Настойчивый был. Вот два случая.

Когда ему разрешили ходить, через неделю была плохая погода, дождь сильный, и он вздумал идти навещать племянницу Ольгу Дмитриевну, которая только весной родилась (а дело было в июне). И вот он решил, что ему надо навестить Ольгу Дмитриевну в маленьком доме, где он прежде лежал. Там жил Дмитрий Ильич с семьей. Он во что бы то ни стало решил идти: «Давайте мне калоши, пальто!» – «Я не знаю, где пальто!» – «Ничего-то вы не знаете!»

И вот он со смехом сам разыскал плащ Марии Ильиничны (накидку) и отправился.

Сколько я ни просила, ни молила – ни за что не хотел остановиться. Раз он решил, то уж кончено.

Второй случай. Вдруг ему вздумалось, что ему надо принять ванну. До этого ему не делали.

Я, конечно, никак не могла разрешить эту ванну, это не в моей власти.

Он смеялся: «Ну и сестра! Даже такой самостоятельности не может проявить! Не может разрешить ванну».

Вызвали Кожевникова, чтобы это дело уладить. Кожевников сказал, что он ванну разрешит, только не сегодня, а на следующий день, так как сейчас уже двенадцать часов ночи. Владимир Ильич был очень смущен, что он поднял такой переполох, очень извинялся…

Один раз с Урала прислали ему в подарок какую-то фигуру, отлитую из чугуна. Не помню я, что она изображала, эта фигура, а внизу, конечно, надпись была и подпись – с грубой орфографической ошибкой.

Он так возмущался, ой, как возмущался: «Эх, Расея!».

Помню, в Горках как-то он увидел очень красивый столик, покрытый зеркальным стеклом. Стекло было все в трещинах. Он тоже был возмущен: «Эх, Расея!».

За лето сделали новые полы – паркетные. Вероятно, сделали из сырого материала. Пол, высыхая, трещал. В тишине ночи этот треск был вроде ружейной пальбы.

Владимир Ильич, помню, говорил об этом с Надеждой Константиновной, возмущался: «Как пол-то трещит… Клей-то советский!».

Скоро Владимир Ильич настолько поправился, что одевался уже без посторонней помощи, ходил в столовую, сам умывался. Теперь он стал тяготиться постоянным наблюдением за ним, в частности моим.

Я также считала, что мое присутствие не было больше необходимо для него. Мы с ним хорошо и сердечно простились. Всего провела я у него в этот раз около месяца…