Читать «Клеймо оборотня» онлайн - страница 84

Буа посмотрел налево, проверяя, успевает ли секретарь записывать, затем кивнул второму заключенному:

— Ты.

— Я — Мишель Верду, меня еще называют Мишель Юдон, — ответил тот. — Родился в Страсбурге, а сейчас живу в этой деревне. Мне двадцать девять лет.

В отличие от Бурго Верду казался совершенно спокойным, хотя его толстые, заскорузлые от тяжелой работы пальцы подрагивали, а на усах блестели капельки пота.

— Ты.

С вашего разрешения, Филибер Менто из Полиньи, девятнадцать лет. — Глаза парнишки излучали наивную уверенность, что стоит лишь быть вежливым и проявить послушание, и весь этот ужас обойдет его стороной. Он с надеждой поглядывал на зрителей, многие из которых были его друзьями и родственниками. Однако никто не ответил на его просительную улыбку, никто в знак одобрения и поддержки не кивнул головой.

— Ты.

Ответа не последовало.

— Ты, — повторил Буа.

И вновь молчание.

Стражник тыльной стороной копья ткнул подсудимого в живот и крикнул:

— Отвечай Главному Инквизитору, когда он к тебе обращается!

Мишель де Нотрдам удивленно поднял брови, увидев, что на лице заключенного не отразилось ни малейших признаков боли, хотя удар был достаточно сильным. Его голос прозвучал мягко и меланхолично:

— Меня называют Янус Калдий. Я не француз. Своего возраста не знаю.

Буа кивнул, удостоверившись, что секретарь все записал. Не было ничего странного в том, что неграмотный крестьянин не знает своего возраста.

— На вид ему не больше двадцати пяти. Так и запишем, — сказал он секретарю. — А откуда ты родом?

Янус Калдий пожал плечами:

— Я не знаю своих родных.

Третий монах наклонился вперед и что-то прошептал Буа на ухо, после чего Главный Инквизитор произнес:

— Нам будет достаточно знать место твоего послед него обитания.

— Я скитался, — сказал Калдий.

— Да, да, это понятно, — раздраженно проговорил Буа. — Скажи, где ты жил последнее время, пусть даже и недолго.

— Пять лет назад я высадился на южном побережье Франции, куда добрался морем из Валлахии.

Глаза Буа расширились:

— Ты турок?

— Нет, — сказал Калдий, — не думаю.

— Христианин?

Вместо ответа Калдий пожал плечами.

— Ладно, скоро мы это узнаем.

Буа повернулся к женщине и сказал:

— Ты.

Меня зовут Клаудиа. — Ее огромные черные глаза и прекрасная белая кожа навсегда запали в память Мишеля де Нотрдам. — Сколько мне лет, не знаю. Все время, сколько себя помню, я была с Калдием.

— Ну, что ж, может быть, нам удастся пробудить в тебе и твоем приятеле воспоминания, — произнес Буа, не скрывая раздражения.

Он вновь откинулся на спинку кресла и сказал:

— Пьер Бурго. Выйди вперед.

Мишель де Нотрдам ничего не записывал. Монсиньору д'Твиньон нужен был не подробный отчет и не дословный пересказ, а общая оценка, касающаяся соблюдения законности судопроизводства. В первый же день у Мишеля сложилось определенное мнение, и ничто, случившееся в последующие дни, не смогло его изменить, ибо уже в первые минуты ему стало ясно, что рвение инквизиторов, тупость осужденных и суеверный ужас толпы объединились на этом судилище, чтобы породить чудовищную вакханалию абсурда.