Читать «Клеймо оборотня» онлайн - страница 174

Очнувшись на следующее утро, он увидел поблизости растерзанный труп ребенка и ощутил вкус крови во рту. Вот тогда-то он и постиг всю тяжесть проклятья, которое навлек на него египетский жрец Менереб. Прошло немало горьких часов, проведенных в рыданиях, молитвах и проклятьях, прежде чем Исфендир осознал, что только смерть может избавить его от чудовища, рожденного в его душе. Но когда он решил умереть, бросившись вниз с самой высокой вершины Хорезма, когда попробовал найти смерть, пронзив кинжалом грудь, и испив до дна чашу, наполненную ядом, и встав на пути бешено несущегося стада, тогда к ужасу своему он понял, что смерть недоступна для него. Он стал рабом Ангра-Майнью, рабом темных сил, рабом омерзительного зверя, покорившего его измученную душу. И безгранично было отчаяние Исфендира, сына Куриаша, и ничего отныне не желал он более, чем смерти.

Из дней складывались месяцы, из месяцев — годы, и счет уже пошел на столетия с тех пор, как Исфендир отправился в свое мучительное и бесконечное странствие по дорогам земли, ища кого-нибудь, кто мог бы снять с него это проклятие, кто мог бы помочь ему обрести смерть или, по крайней мере объяснить, что же с ним произошло. Где только он не побывал, обошел широкие равнины, простирающиеся на севере, взбирался на высокие горы, прозванные «крышей мира», жил среди разных народов, говорил с колдунами, жрецами, шаманами и пророками, пока, наконец, не очутился в Вавилоне, в земле халдеев, где, как он слышал обитали великие астрологи, которым была ведома всякая земная мудрость. Но и они не смогли ему помочь.

И вот уже миновало два столетия, а потом и третье, и на исходе четвертого столетия Исфендир начал забывать, кто он и откуда пришел. Память перестала различать события прошлого все смещалось, превращаясь в ничто, и он уже не помнил то время, когда не был рабом Луны.

Здесь он и остался, в стране халдеев, оставив всякую надежду на спасение, пока однажды не встретил странников, чей язык показался как-будто знакомым, да и одежда навевала какие-то смутные воспоминания. И он последовал за ними, за своими бывшими одноплеменниками, персидскими Магами, зороастрийскими жрецами, которые, во исполнение древнего завета, шли к месту рождения Христа.

Однако этот человек, называвший себя просто халдеем, даже и не подозревал, что когда-то давным-давно именно ему была завещана эта великая миссия, и очень бы удивился, узнай, что и сам он был Магом, жрецом Ахуры Мазды, ибо груз тысячи прожитых лет раздавил его память.

И поэтому в тот день в Иерусалиме, через тысячу лет после смерти пророка Джардруши, увидев знак Ангра-Майнью, горевший на лбу Клаудии Прокулы, тот самый знак, который увидел когда-то на его лбу египетский жрец-отступник Менереб, оборотень Исфендир, Ианус Халдей, Янус Халдейский, Янус Калдий, Янош Калди не имел ни малейшего представления о том, что это было.

19

В камере воцарилось молчание, и надвигающиеся сумерки, стремительно стирающие с небосвода последние краски, как нельзя более соответствовали атмосфере мрачного уныния, навеянного словами Яноша Калди. Когда он закончил свое странное повествование, ни Луиза, ни Бласко, ни Клаудиа не знали, что сказать. Клаудиа отошла к дальней стене и застыла в задумчивости.