Читать «Французская вдова» онлайн - страница 3

Сейчас Буколева охватил хорошо знакомый охотникам и грибникам азарт. Пускай в корзине уже есть здоровенный крепкий боровик, но ведь рядом, на полянке, может прятаться еще один, и еще…

Бережно спрятав «Записки русского невольника» в сейф, Федор подошел к теткиным коробкам, вынул оттуда очередную стопку книг и перенес их на стол. Наскоро соорудив чашечку кофе со сливками, Буколев неторопливо стал выбирать новый объект исследования. Со стороны он напоминал ресторанного завсегдатая, выискивающего в меню новое блюдо.

Взгляд Федора остановился на потрепанной книге с интригующим названием «Любовь в Париже» и подзаголовком «Записки начальника сыскной полиции». Изданная в тысяча девятисотом году, она была порядком зачитана, блок выпадал из переплета, а значительная часть страниц, ничем не скрепленных, просто вываливалась наружу.

Взглядом специалиста Буколев сразу же оценил ущерб. «Реставрировать придется, и серьезно. А вещичка любопытная и, похоже, пикантная. Хорошо бы все листы оказались на месте».

Чтобы проверить это, он стал быстро и уверенно перелистывать страницы. Подобная монотонная и утомительная работа была ему не в тягость. Конечно, можно и девочкам перепоручить, считать-то они, во всяком случае, умеют. Однако в этом случае Федор лишил бы себя одного из самых больших удовольствий – искать и находить в книгах, между страницами, всевозможные вещички, которые люди использовали в качестве закладок. Или просто клали в томики для временного хранения, а потом забывали их там навсегда.

За несколько лет он собрал гигантскую коллекцию, которой очень гордился. Здесь были старые календарики, билеты в кино, театры, на стадионы, странички отрывных календарей, открытки, письма, фотографии, театральные программки, билетики на автобус, троллейбус, трамвай, приглашения на новогоднюю елку, творческие вечера, выставки. Попадались пропуска на Красную площадь в дни революционных праздников, мандаты участников партийных конференций, не переведенные переводные картинки, детские рисунки, лотерейные билеты и так далее, и так далее, и так далее.

Но, как любил иронизировать сам Буколев, единственное, что никогда не попадалось ему в книгах, – валюта и крупные отечественные купюры. «Вышедшие из обращения царские, советские дензнаки – пожалуйста, а какую-нибудь завалящую российскую тысячу днем с огнем не найдешь», – говорил он знакомым. «Это все потому, – смеялись те, – что нынче люди вообще перестали читать книги».

Не успев пролистать и десяти страниц, Федор обнаружил отличной сохранности обертку шоколадного батончика. Хотя такие батончики прекратили выпускать лет тридцать назад, бумага хранила отчетливый шоколадный запах. Еще через несколько десятков страниц нашелся тщательно разглаженный фантик от конфеты «Мишка на Севере» – видимо, какой-то читатель или владелец книги был сладкоежкой.

«Дальше, наверное, тоже фантики лежат, – думал Федор, продолжая считать страницы. – А может, там вообще больше ничего нет». И в этот момент из книги выпали и спланировали на пол два листка бумаги. Буколев немедленно поднял их и тоскливо вздохнул. Это были сложенные пополам листы, один в другом, вырванные из банального делового ежедневника. Оба были исписаны с обеих сторон аккуратным бисерным почерком. Такие находки Федор не любил и обычно выбрасывал – унылая современность, записи какого-нибудь клерка или менеджера по продажам зеленого горошка. Здесь не было аромата прошедших лет, следов минувших эпох. То ли дело любовные послания девятнадцатого века… Изящество стиля, страсть, глубокие мысли, высокие чувства!