Читать «Стадия зеркала. Когда женщина знает, чего хочет» онлайн - страница 26

Да, там еще сбоку была помойка, по которой живописно были рассеяны чьи-то рога и копыта, но об этом я уже почти забыла.

А еще был кофе в Сорренто. На пустой террасе на рассвете, наутро после… И ведь понял седой официант Антонио, что мне нужен Кофе, а не то, что обычно разливают немецким туристам из термосов на завтрак. Принес. Один глоток – и все поплыло перед глазами. Амальфитанское побережье. Плотная пенка забористого ристретто. Силуэт Везувия на горизонте. Густой и тяжелый аромат молотых зерен. Розовая вода залива…

И тут же вспомнился совсем другой кофе совсем в другом мире. Побережье Черного моря, белокаменная набережная, элегантный фасад гостиницы «Рица», такой же старый и седой, как Антонио, дядя Резо, со своей вечной сигареткой в углу рта, и его хозяйство – маленькие турки с шипящей коричневой пенкой, которыми он уверенной рукой шуровал в раскаленном песке. Мне тогда едва хватало роста, чтобы, встав на цыпочки, рассмотреть происходящее. И дядя Резо, кучерявый кавказский Зевс, казался настоящим кофейным королем. Волшебником. Из ничего, из песка и табачного дыма разливающим таинственную тугую жидкость. Мне в детстве все разрешали, я показала пальчиком, бабушка пожала плечом, и дядя Резо передал мне крошечную фарфоровую чашку на блюдце. Как это можно забыть! Ведь то был не кофе, то был ход и пропуск во взрослую жизнь. Я отхлебнула. Один глоток, и все поплыло перед глазами. Черноморское побережье. Высокие женщины с прическами. Чайки, пикирующие над вечерней волной. Мужчины в костюмах и с сигаретами. Дядя Резо, с усмешкой наблюдающий за мной сквозь кучерявый дым…

Бабушка потом рассказывала, что, глотнув «пойла этого старого подлеца», ребенок расплылся в блаженной улыбке и потерял сознание. Не знаю. Детство всегда обрастает легендами, как днище затонувшего корабля ракушками. Но даже если этого не было, я бы хотела, чтобы так было. Отхлебнуть кофе – и потерять сознание. От счастья. От полноты момента. От радости бытия…

От немыслимой дозы кофеина, намешанной в турке «старого подлеца».

Их не так много, как кажется, этих моментов, в которых пересеклось несовместимое – вкус и чувства, запахи и воспоминания, еда и счастье. Но память – упрямая вещь. И, приезжая в Берлин, я опять и опять иду в знакомый итальянский ресторан и так же, как когда-то, заказываю «зуппа ди фьяджоли». Мне приносят тарелку, полную вкуснейшего варева, в котором с помидорами, зеленью и чем-то неустановленным густо намешана крупная красная фасоль. Я хлебаю свой фьяджоли и понимаю, что нет на свете человека, счастливее меня.