Читать «Общество знания: Переход к инновационному развитию России» онлайн - страница 129

Утрата способности к рефлексии и к предвидению будущего как развития по разным возможным векторам превращает целеполагание в магическое действо. Это сразу ликвидирует все барьеры, которые защищали когнитивную структуру властного сообщества от господства аутистического мышления. Отодвигается в сторону рациональный расчет, начинаются «грезы наяву». Предметом важного методологического рассмотрения, говорящего о кризисном состояния западного «общества знания» на пороге постмодерна, стала изданная в 1997 г. во Франции «Черная книга коммунизма» (авторы С. Куртуа, Н. Верт и др.). Хорошим учебным материалом для нас может служить разбор одной темы «Черной книги», проведенный Н. Хомским — именно в качестве учебного упражнения [182, с. 216-222]. Он разбирает анализ двух больших социально-экономических реформ, проведенных в 50-70-е годы в Китае и Индии, который был предметом большого научного труда «экономиста Амартьи Сена, чье сравнительное исследование голода в Китае и соответствующего опыта демократической Индии удостоилось особого внимания, когда он несколько лет назад получил Нобелевскую премию».

Не имея здесь возможности остановиться подробнее на работе Хомского, мы упомянули «Черную книгу» потому, что ее благосклонно приняла в России близкая к власти интеллектуальная элита. В РФ эта книга была издана Союзом правых сил в 2001 г. тиражом 100 тыс. экземпляров с грифом «Предназначено для распространения в муниципальных, сельских, школьных и вузовских библиотеках». Вступительную статью написал сам бывший член Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлев, который подписался как академик РАН.

Говоря о книге и ее обсуждении на Западе, историк-эмигрант А. С. Кустарев отмечает ее значение как симптома дерационализации сознания образованной части общества. Запрос рынка на такую литературу, по его мнению, говорят об отходе важного контингента читателей от рациональности и в то же время о коррупции научного сообщества. А. С. Кустарев пишет: «Ориентация на историко-эпические бестселлеры таит в себе огромные опасности для исторической рефлексии общества. Выйдя из монастырей и университетов на книжную ярмарку, историки вынуждены менять содержание исторического повествования и интерпретацию исторической картины (чтобы не сказать — действительности) в угоду примитивному, но претенциозному вкусу потребителя… Два элемента в нынешней фазе антикоммунистической кампании указывают на возврат магического сознания. Это вера в чудодейственную силу „символического судебного процесса“ и убеждение в том, что судить можно не только „человека“, но и „идею“, и даже „символ“… Символический суд над коммунизмом и требования вынести ему формальный смертный приговор есть прежде всего магическое действо. Это попытка заклясть, заговорить призрак… В конце средних веков во Франции имела место занятная вспышка правового мистицизма: устраивались судебные процессы над животными — лошадьми, собаками, свиньями. Этот красочный эпизод безумно интересен для истории культуры. Не случайно он имел место в „начале модерна“, когда еще сильные пережитки магического сознания комбинировались с религиозным духом и рационализмом правового сознания. Как мы говорили, рациональное правовое сознание (другая ипостась научного сознания) с тех пор сильно укрепилось, но теперь его влияние пошло на убыль» [102].