Читать «Последний берег» онлайн - страница 3

– Кстати. – Мадлена попыталась сменить тему, за что я была ей благодарна. – А вы слышали? В Америке проводятся опыты по излечению сифилиса этим новым волшебным лекарством. Пеницилл, или как-то там.

– Пенициллин. Но это пока только эксперименты.

– Да, конечно. Знаете, моя подруга Симона де Бовуар говорит, что избавление от опасности заражения и нежеланной беременности освободит женщин из оков векового рабства…

– Что? – не поверив своим ушам, переспросила я.

– Из оков векового рабства! – громче повторила Мадлена.

– Да нет, не то. Кто ваша подруга?

– Симона де Бовуар. Вы не знаете ее? Как? Она бывает в моем салончике. И ее супруг, конечно, тоже жаловал меня своими визитами. Пока его не мобилизовали. Хотите познакомиться с Симоной? Приходите к ужину в понедельник, она будет у меня. Без мужа, к сожалению. Говорят, он пропал без вести. Несчастная Симона просто убита горем…

Какие только знакомства не дарит нам Париж! Хотя где же еще бывать знаменитой писательнице и ее супругу, великому философу Сартру? Не в салоне же у Шанель. Они не искали легких путей, не ждали приятных знакомств, жаждали постичь «хаос и абсурд человеческой жизни, чувства страха, отчаяния, безысходности» – как было сказано в предисловии к роману «Тошнота». Где еще было ему ждать вдохновения, как не в салоне содержательницы борделя?

Если бы Сартр не томился в то время в немецком плену – ему было бы где разгуляться в смысле хаоса и абсурда. Ведь абсурдом теперь стал весь Париж.

Первые дни оккупации были днями всеобщего бегства. Парижане снимались с мест целыми кланами и поодиночке, упаковывали чемоданы и бежали – сами не зная куда. Пришли они в себя, видимо, только на берегу Атлантического океана, посмотрели, вздыхая, в туманную даль, и… вернулись назад, на насиженные места. Жизнь должна была наладиться, войти в привычные берега, течь по намеченному руслу…

И она текла, но это была не река, а только тень реки, не жизнь, а иллюзия жизни.

На улицах было полным-полно немецких мундиров, но они вели себя предельно корректно. Я видела, как один младший чин угостил разбившего коленку мальчишку радужным леденцом на лучинке. Они уступали места в транспорте дамам, были почтительны с пожилыми людьми и очень галантны с девушками. Это подкупило французов – они всегда высоко ценили в людях умение следовать правилам хорошего тона. И даже если они негодовали – им не мешали высказываться. Пока не мешали. На улицах и в кафе все так же кипели дебаты – говорили о политике, музыке, выставках. Как будто ничего не произошло. В Мулен де ла Галетт шла новая «роскошная» программа – и в зале сидели офицеры. Солдаты предпочитали цирк Медрано, где выступала знаменитая наездница Микаела Буш. Мчались по кругу три белые лошади в богато украшенных сбруях, и Микаела в тугом трико перелетала со спины одной на спину другой, спрыгивала на манеж и щедро посылала в зал воздушные поцелуи. Видели ли ее близорукие, фарфоровые, сверх меры накрашенные глаза, что в зале полным-полно коричневых мундиров? Скорее всего, да. Но что ей было за дело?