Читать «Надежней кляпа только пуля» онлайн - страница 139

— Павел и Михаил, вас обоих я понимаю. Так уж получилось, что на одного и того же ребенка вы имеете равные права. Но давайте согласимся, что, прежде всего, он имеет самые большие права на то, чтобы быть счастливым.

— Кстати, Миш, ты упомянул об адвокатах… — поддев вилкой огурец, Стас, прищурясь, посмотрел на Кулькоффа. — Знаешь, в этой ситуации вы все уязвимы. Да, Павлу и его супруге можно предъявить обвинение в незаконном усыновлении. Но, с другой стороны, достаточно серьезное обвинение может быть предъявлено и тебе, как организатору ложного похищения собственного сына, из-за чего возникла угроза гибели формально чужого ребенка. Поэтому, может быть, стоит на этот счет объявить «нулевой вариант» — вы прощаете друг другу ваши вольные и невольные прегрешения и решаете дело только миром, не прибегая к судебным тяжбам? Паш, ты как?

— Ну… — Павел некоторое время молчал, затем нехотя кивнул. — Если они готовы решать миром, то и я не против.

— А ты, Миша, что скажешь?

— Да, да, я согласен, — тягостно вздохнув, кивнул Майкл Кулькофф.

— Ну, тогда за согласие! — объявил Крячко, и в рюмки снова полилась огненная влага.

Хмель уже начал оказывать свое действие — лица сидящих за столом порозовели, голоса стали несколько сбивчивыми, движения угловатыми. Когда опустела и четвертая рюмка, Гуров, чувствуя нарастающую невесомость мысли, решил, что настало время внести в разговор немного конкретики, пока еще была такая возможность.

— Ну, коль мы пришли к согласию, — положив вилку, объявил он, — то давайте его закрепим. Все — «за»? Тогда, Михаил и Павел, пожмите друг другу руки. Ну, вот и отлично! А вот как нам всем быть дальше, давайте обсудим завтра, на трезвую голову.

— Ну, тогда за трезвый взгляд на жизнь, а также за мир и дружбу! — объявил Стас, разливая остатки содержимого штофа. — Быть добру!

Похоже, этот тост был поддержан всеми наиболее горячо. Покончив с закуской, Крячко некоторое время сидел с задумчивым видом, а затем, неожиданно ощутив в себе какие-то токи души, негромко, но с чувством запел:

Любо, братцы, любо-о-о, любо, братцы, жить!

С нашим атаманом не приходится тужи-ить…

В нем словно проснулись его предки-казаки с их неуемной жаждой воли, справедливости и хорошей, задушевной песни. Лев, обычно не тяготевший к застольному вокалу, неожиданно для себя проникся глубинной сутью как будто простых, бесхитростных слов и решительно поддержал своего приятеля.

Женщины, хлопотавшие на кухне, все это время были натянуто-вежливы, стараясь меж собой не общаться и даже не рискуя лишний раз оказаться рядом. Если одной из них нужно было подойти к плите, то другая тут же находила повод, чтобы отойти к столу или шкафу. Неожиданно из залы до них донеслось нечто, в этой напряженной, до предела наэлектризованной атмосфере, совершенно невероятное. Недоуменно переглянувшись, женщины остановились. Квартет ощутимо хмельных мужских голосов, пусть и не очень стройно, зато задушевно и дружно выводил:

А первая пуля, а первая пуля,