Читать «Русский спецназ. Трилогия в одном томе» онлайн - страница 553
Александр Владимирович Марков
– Привет, – сказал Шешель.
– Привет, – вяло отозвался Шагрей.
Язык у него ворочался плохо, глаза налились кровью. Весь его помятый вид говорил о том, что Шагрей плохо справился с похмельем. Обманчивое впечатление. Шагрей вовсе не пил спиртного. Подсунул ли ему кто‑то на банкете вместо воды стакан водки, так что бы Шагрей не заметил этого? Вряд ли.
Бедный. Вот кому не повезло больше всех. Ведь теперь студия в услугах его не нуждалась. Нелегкая задача у Томчина – сообщить Шагрею, что он уволен. Или ему тоже предложат теплое место? Или Томчин все же задумывает отправить экспедицию на Марс, а к сейчас прикидывает, кого может включить в ее состав.
– Ну что же пишут? – спросил он.
– Как ни странно – ничего, – ответил Шагрей, правильно поняв вопрос, – ни одной статьи, ни одной строчки.
– Заговор какой‑то, – пошутил Шешель.
– Точно, – вторил ему Шагрей, – странно это.
– Да. Странно.
– Теперь я догадываюсь, почему Томчина на месте нет.
– А его нет?
– Нет. Он объезжает редакции, скандалит, выясняя – почему не вышли статьи о фильме, ведь он со дня на день в кинотеатрах пойдет.
– Он обещал, в случае провокации, редакторы у него попрыгают. Интересное, наверное, зрелище.
– Да. Камеру ему с собой надо было брать и оператора. Превосходный фильм бы получился.
– Эх, жаль, что его нет, – вздохнул Шешель, – поговорить с ним надо.
– Подожди, вернется. Не целый же день он скандалить будет.
– Газет много. Боюсь, пока объедет все, времени уйдет много, – расстроился Шешель.
– Ты спешишь?
– Нет. Не спешу. Но сидеть здесь сиднем тоже радости никакой. Что мне делать‑то тут?
Есть мудрость в суждениях тех дикарей, которые полагают, что каждая фотография отнимает у них часть души. Они боятся фотоаппарата больше, чем стрелу с отравленным наконечником, а если уберечься от него не удалось, так надо попробовать разбить эту коробочку, куда злые духи заточили осколок твоей души, и убить человека, который сделал это.
Сколько души осталось на трех тысячах метрах пленки, из которой склеили фильм, плюс та, что не вошла в окончательный вариант фильма и оказалась в корзине? Получается, что почти вся. У Шешеля ничего уже и нет. Как же дальше‑то жить? Томчин улизнул от него, почувствовал, наверное, какие мысли овладели Шешелем. Сказал всем, что его нет, а сам заперся у себя в кабинете, повесил ключ на груди, чтобы дверь никто открыть не смог, приложил к ней ухо и прислушивается, как скрепит пол под ногами людей.
Сердце его замирает, когда шаги раздаются слишком близко, но никто к нему в кабинет не стучится, потому что все уже знают о слухе, который сам он и распустил – будто Томчин уехал скандалить в газеты.
