Читать «Голубой берег» онлайн - страница 87
Георгий Тушкан
Так во время мертвой зыби море плещет у берега маленькими веселыми волнами, и вдруг из моря вырывается внезапно откуда-то из середины черный вал и с шумом выбрасывается далеко на берег, гремя камешками, и снова прячется в море. На берегу остаются сорванные водоросли с корнями, трепещущими рыбками, медузы, еще прохладные и дрожащие, крабы, которые испуганно карабкаются в море…
И в наступившем тихом рокоте домулла сказал;
— Аллах внял мольбам. Оминь облога ак~ бар. Аллах устранил яд. Хлеб можно есть, — и, вынув из того же платка лепешку, начал есть.
Вся толпа жадно смотрела в рот домуллы. Но пристальнее всех смотрел Саид.
«Подохнет», — думал он.
Кушая лепешку, домулла говорил о том, что забыли аллаха, что надо верить, что надо подавать…
Вся толпа машинально, сама того не замечая, повторяла за ним жевательные движения. Только Саид стиснул челюсти, и желваки мускулов перекатывались у него по щекам.
Но прошло вдвое больше времени, чем надо было, чтобы собака подохла, а домулла и не думал умирать. Саид удивился, но не знал главнейшего, что домулла, страдая желудком, ел только белые лепешки из чистой муки-сеянки, которую ему на золото покупали в Таджикзолоте, в Гарте. И что он сейчас не ел лепешки из муки перемолотого и отравленного зерна.
— Вы видите, — оказал домулла, —
Пораженные, Асан и Саид молчали. Они ясно видели, что съеденная лепешка не действует на домуллу. Ведь домулла жив и ругает их паршивыми собаками.
Среди бури криков дервиши быстро раздавали лепешки, записывая фамилии. В первую очередь самые большие лепешки получили наиболее верующие богачи, лепешки поменьше получили простые люди, и маленькие кусочки стоимостью в двадцать фунтов зерна получили бедняки.
Вдруг Саид, прыгнув вперед, поднял кусочки белой лепешки с пола, которая упала из рук домуллы во время еды, и старался перекричать шум и рев толпы..
Саид, показывая домулле кусочек лепешки, сказал:
— А ведь она белая, другие лепешки серые.
— Не веришь? — закричал домулла.
— Нет… — нерешительно ответил Саид.
Мулла схватил новую лепешку, начал ее есть, запивая чаем, который разносили дервиши. Ведь он-то наверное знал, что освящен неотравленный хлеб.
В углу крыльца, сидя на корточках кружком, весело перебивая друг друга, ели лепешки Джолдывай, Барон и Туюгун.
— Оминь облога акбар. Оминь облога акбар… — неслось отовсюду.
Тем временем мы слышали издалека крики, рев, секунды тишины, вновь крики, почти бегом подбежали к кишлаку и здесь только перевели дух.
Первым, кого мы увидели, тихонько пробираясь в кустах, был Барон. Он сидел на корточках и, схватившись за живот, тихо стонал.
Карабек даже засмеялся от радости, но я понял весь трагизм положения и бросился к мечети с заднего хода. За мной бежали Карабек и Джалиль.
Многие уже начали чувствовать отравление. Тем более, что все с утра постились и целый день ничего не ели. Так распорядился домулла, желая придать зрелищу больше торжественности.
К тому моменту, когда я вбежал на крыльцо мечети через задний ход, уже многие почувствовали боли, но находили силы скрывать их от присутствующих.