Читать «Эхо Непрядвы» онлайн - страница 383

Поседелый, как степной лунь, Боброк-Волынский уронил слезу.

— Видел бы Димитрий Иванович…

Постарел великий воевода, легко увлажнялись выцветшие глаза его. Тяжко перенес он безвременную смерть своего питомца и государя. От старых ран недужилось Боброку, давно не водил он походных ратей, но в совете великого князя был первым боярином. Теперь же не усидел в тереме, надел стальную броню на израненную грудь, опоясался мечом, сверкавшим среди тысяч мечей Засадного полка между Непрядвой и Доном.

По другую сторону от Василия на серо-стальном коне восседал Владимир Храбрый. В сорок два года был он все так же сухощав и крепок, лишь морщины на лице стали глубже да борода совсем побелела. Но глаза его стали другими — в серой глубине их поселилась печаль, впервые явившаяся на кровавом поле под Волоком. На Храброго великий князь оставлял Москву.

К середине августа стотысячная русская рать стояла на Оке. С севера и запада через Москву и Серпухов подходили новые полки. Чтобы укрепить дух народа и войска, великий князь велел Храброму и митрополиту Киприану доставить в Москву из города Владимира икону Богоматери — покровительницы русской земли, когда-то тайно вывезенную из Киева основателем великого Владимирского княжества Андреем Боголюбским.

Войско Тимура, опустошив Елецкое княжество, двигалось вверх по Дону. Солнечный август сулил сухую и теплую осень, как бы расстилая дорогу азиатским полчищам в глубину русской земли. Теперь у Тимура было даже больше всадников, чем в начале похода: потери, понесенные в битве с Тохтамышем, с лихвой восполнила сама Золотая Орда. От перебежчиков и узнал владыка Азии, что великий московский князь с полками стоит на Оке.

— Как велика его сила? — спросил хромец мурзу, служившего у Тохтамыша главным разведчиком.

— Вся Русь, повелитель. У Донского столько не было.

Перебежчик хотел доставить удовольствие новому владыке, полагая, что для того нет большего наслаждения, чем умножать собственную славу, сокрушая бесчисленные вражеские армии, но лицо повелителя царей стало кислым, как моченое яблоко. В тот же день двухсоттысячная орда остановилась на донском берегу.

Летние золотые дни уходили, а Тимур сидел в шатре, и окружали его в эти дни не полководцы, не эмиры, не властелины покоренных царств и ханы кочевых орд, а муллы, гадатели, звездочеты и толкователи снов. К старости Железный Хромец, подобно всем преступникам, стал суеверным. Впрочем, сейчас он только делал вид, что вопрошает судьбу, а на самом деле ждал точных вестей из передовых отрядов. И вести наконец пришли…