Читать «Супердвое: убойный фактор» онлайн - страница 200

Итак:

«Оболенский Владимир Петрович, оперативный псевдоним Лямпе, он же князь Майсурадзе, он же месье Преваль. Бывший корнет царской армии. Воевал в корпусе Кутепова. Завербован в Югославии в 1933 году. Профессионал высокого класса, специалист по взрывным устройствам. Прекрасно образован. Храбр, циничен, расчетлив. В боевой работе ориентируется отлично».

«Голицын Александр Сергеевич, оперативный псевдоним Подхватов, он же Петренко, бывший поручик гвардии Семеновского полка. Воевал в дивизии Маркова. Завербован в Югославии в 1933 году.

По своим качествам исключительно толковый работник. Опытный, хорошо подготовленный специалист по взрывным устройствам.

К нашим заданиям относится серьезно и выполняет их точно в соответствии с указаниями. В боевой работе зарекомендовал себя с самой лучшей стороны».

— Нет, — подытожил Федотов. — Это опытные волки. Офицерье! Такие не следят.

Начальник в упор взглянул на меня.

— С чего начнем, Николай Михайлович? Какие есть предложения?

— С переброски Закруткина в Берлин. Надо радировать Второму — пусть задействует дочку Майендорфа. Это самый надежный вариант. Комплект документов на три разные фамилии ждет Первого в Берлине. Кроме того, необходимо дать Второму самые подробные сведения о Снеговой. Также необходимо позволить им связаться с артисткой. Для этого нужны особые полномочия.

— С ума сошел?! — опешил Федотов. — Я с этим к Берии не пойду.

Я промолчал.

Я знал — пойдет.

Кстати, Берия принял эту идею на удивление спокойно, даже не выразился в дружеской форме по поводу «моих викрутасов». По-видимому, он уже успел все просчитать. Ни слова не говоря, Палыч приказал мне сопровождать его в Кремль.

* * *

Из воспоминаний Трущева:

«Что касается Снеговой, ни ее, ни другие, сходные источники информации, к которым, например, можно отнести известного сторонника и прежнего личного друга Гитлера, Вальтера Стеннеса, приятеля Геринга князя Радзивилла, — ни в коем случае нельзя считать агентами в формальном смысле этого слова. Они, скорее, являлись доброжелателями и «друзьями». Снеговой в голову не пришло бы добывать номера дивизий, перебрасываемых на Восточный фронт. Ценность этих источников состояла в том, они давали как бы общую картину происходящего в высших кругах нацистского руководства — сообщали о слухах, возможных назначениях, вариантах решений, внутренней подоплеке их принятия. Например, в разгар Сталинградской битвы, когда выяснилась невозможность сбросить в реку оборонявшие узкую полоску берега советские дивизии и дальнейшие попытки захватить эти последние сотни метров до Волги теряли всякий военный смысл, Геббельс в присутствии Снеговой не без сожаления выразился в том смысле, что фюрер никогда не уйдет из Сталинграда. Свою мысль он подтвердил тем, что «фюрер, в частности, считает, что на месте этого города находилась столица хазарского каганата, поэтому удар в направлении Волги рассматривается им как уничтожение гнезда древнего иудаизма. Всякое сопротивление в этом районе должно быть подавлено силой оружия».