Читать «Супердвое: убойный фактор» онлайн - страница 117

— То есть как не можете сказат?! Хотите увильнуть от ответственности? Не вийдет, Мессинг!

Алексей Павлович унял расходившегося наркома.

— Подождите, Лаврентий Павлович. Зачем пугать нашего гостя. Скажите, Вольф Григорьевич, как настроен ваш подопечный?

«Мой подопечный! — отметил я про себя. — Ишь, как завернул. Этот генерал еще тот крокодил, почище Берии. Призывать поляков воевать на стороне пшеклентых москалей?! Куда хватил!»

Вслух я отрапортовал.

— Подопечный настроен просоветски. Он готов помочь, но я бы не стал прогнозировать поступки того или иного человека исключительно на основе его мыслеобразов. Нужны более серьезные зацепки. В нашем случае я их не нашел, только общие рассуждения, фантазии, уверенность в правоте нашего дела.

— Действительно, — согласился генерал. — Этого мало. Что вы посоветуете?

— Немного подождать.

— Мессинг, ви соображаете, что говорите! — воскликнул Берия. — Дело на контроле Ставки, вы понимаете, что это означает?

— Нет, — признался я.

Алексей Павлович вновь пришел мне на помощь.

— И слава Богу! Не надо впутывать гостя в наши дела. Сколько прикажете ждать?

Я замешкался.

— Н-не знаю. День, неделю, месяц.

— Это слишком долго.

В этот момент в разговор вновь вмешался Берия.

— Послушайте, Мессинг, предупреждаю — ви не выйдете отсюда, пока не дадите четкий и определенный рэзултат, можем мы доверять Шеелю или нет.

— Как это? — удивился я.

— Вот так. Запрем вас в камеру. Посидите, подумаете. Глядишь, что-нибуд придумаете.

Затем он обратился в Трущеву.

— Это и тебя касается, Николай Михайлович.

— Так точно, товарищ нарком.

— Запомните, Мессинг, времени у нас в обрез.

Я ответил.

— Так точно, товарищ нарком.

* * *

Когда мы добрались до кабинета Трущева, светало. Николай Михайлович, подойдя к окну, так и объявил:

— Светает.

Я, уставший донельзя, пристроился на стуле и, подчиняясь команде капитана госбезопасности, бросил взгляд в окно. За стеклами расплывался скудный февральский рассвет. Дома угадывались смутно, будто нарисованные пастелью. Суровая правда окончательно добила меня. Я люблю живопись, люблю драгоценные камни. Они скрашивают мне присутствие на этом свете, но все-таки и на этом свете экстрасенсу надо позволить отдохнуть.

Трущев подсел ко мне и спросил.

— Полагаю, вам ясен смысл операции?

Я кивнул. В голове у него мелькнуло недоговоренное слово — «Близнец».

— Надеюсь, Вольф Григорьевич, вам также ясно, что в случае провала вас ждут не лучшие времена?

— А вас, Николай Михайлович?

Он улыбнулся.

— Меня расстреляют, а от вас попытаются добиться правды.

— Это страшно?

— Намного. Я хочу помочь вам. Прежде всего…

— Не распускать язык?

Трущев наморщил переносицу.

— Причем здесь язык? Язык — это пустое. Прежде всего, вам надо собраться с силами. Ложитесь на койку в комнате отдыха. Усекли? Я пока поработаю. Только скажите, не пустышку ли мы гоним?

— Нет, Николай Михайлович. Шеель — крепкий, по-своему честный парень. К тому по своему умственному развитию он многим даст фору. Если Шеель даст согласие, сдержит слово. Он на перепутье…

— Вы считаете, игра имеет смысл?