Читать «Тайна Дамы в сером» онлайн - страница 177

Во время операций он действовал расчетливо, хладнокровно, осмотрительно, что давало ему преимущество перед экспансивными, лезущими на рожон мексиканцами. У некоторых его коллег это вызывало презрительную усмешку, у других же (и таких со временем становилось все больше) – наоборот, уважение. Но по-настоящему его признали своим после одного случая, когда он, расстреляв все свои патроны, имея в качестве балласта истекающего кровью напарника и будучи сам раненным в плечо, ухитрился-таки произвести задержание. Тогда у него появились друзья и среди тех, кто выше всего ценит не интеллект, а физические данные и личную храбрость.

Вместе с друзьями, естественным образом, появились и враги. В основном это были завистники, считавшие, что бывший иностранец слишком уж быстро продвигается по служебной лестнице; Карл и в самом деле к тридцати годам дослужился до майора и возглавил аналитический отдел департамента (в котором, кроме него, работало всего три человека, но тем не менее…).

В числе недоброжелателей с самого начала значилась и такая важная персона, как окружной прокурор. Это уже был враг серьезный, идейный, убежденный сторонник борьбы за чистоту рядов, считавший, что всяким там гринго, хотя бы и натурализовавшимся, не место в наших правоохранительных органах, – и эту свою точку зрения прокурор отнюдь не считал нужным держать при себе.

Конкретных, впрочем, претензий к работе Карла у него не было, да и не могло быть, потому что в работе Карл был аккуратен, педантичен и добросовестен – не менее, чем в любимой, временно отставленной, но отнюдь не забытой археологии. К тому же со временем он научился так писать отчеты, что в них буквально не к чему было придраться.

Если бы кто-нибудь в то время спросил его, доволен ли он своей жизнью, он, скорее всего, ответил бы утвердительно, хотя и не стал бы вдаваться в подробности. Если бы тот же вопрос задали его жене, ответ мог быть любым – в зависимости, например, от того, кто спрашивает, какая нынче погода, но главное – в каком расположении духа находится сама Мануэла.

Мануэле часто приходилось нелегко – и неважно, были ли жизненные трудности, видимые ею, истинными или мнимыми; и те и другие она переживала с одинаковой силой и страстью.

Начать с того, что она страстно желала (нет, была просто одержима желанием!) родить сына, наследника славных традиций и будущего вождя ацтеков. Но, как часто бывает в таких случаях, у нее рождались только дочери, одна за одной – Лаура, а затем Каэтана и Лусия.

Если после рождения Лауры она была просто разочарована и вид Карла, который, подобно многим молодым отцам, притаскивал домой кучу совершенно не подходящих по возрасту игрушек и книг и подолгу просиживал рядом с колыбелькой, вместо того чтобы уделить внимание молодой матери, вызывал у нее сильное, хотя и маскируемое на первых порах, недовольство, то появление на свет крошки Каэтаны вызвало настоящий приступ раздражения.

Едва вернувшись домой из родильного отделения дорогой частной клиники, она устроила мужу сцену, обвинив его в несостоятельности.