– А жаль! – она выключила воду и бросила взгляд на часы. – Мне пора. Надеюсь, ты не поедешь завтра в офис?
– Думаю, нет.
– И правильно: лежи, выздоравливай. Я заеду тебя навестить и приготовлю обед. Договорились? Тогда до завтра. Персик, с твоего позволения, я возьму. Съем перед сном. Пока, доблестный рыцарь Ланцелот.
Она пошла одеваться, оставив тепло от поцелуя на моем лбу.
– Возьми ключ – вдруг я буду спать, – крикнул я вслед.
– Хорошо. Спасибо, что привез пуловер. До завтра.
Хлопнула дверь.
Почему Элизабет упомянула мост? И что она подразумевала, когда говорила о проигрыше?
Думать мешала усиливающаяся боль в голове. Я выпил виски, проглотил таблетку обезболивающего и поплелся спать.
Плюшевый тигр преданно охранял диван.
Чего не хватает людям в жизни? Зачем они играют? Играют с судьбой или испытывают себя? Говорят, что постоянные клиенты казино – очень одинокие или очень больные люди. Больные азартом. Возможно, они не верят, что могут проиграть – так же, как некоторые не верят, что могут умереть. Счастливчики.
– Туз треф, – громко объявил крупье, вскрыв четвертую карту, и добавил на случай, если кто-то захочет поставить рейз: – В банке сорок восемь тысяч.
На столе четыре карты. Тройка. Семерка. Туз. Туз.
У меня король, туз. Получается сет на тузах, чертовски сильная карта! И в банке – сорок восемь тысяч евро!
Я растворил радостный взгляд в бокале виски.
Увидев двух тузов, все игроки зашевелились. «Отличная карта, отличная карта, отличная карта», – три раза, как заклинание, повторил «математик», не в силах скрыть возбуждения. Его кола закончилась, лед растаял, забытая сигарета тлела в пепельнице. Гарри перебирал фишки, разбирая столбики и затем снова собирая. Все происходящее его откровенно забавляло.
ОНА сидела, закрыв глаза, как будто принимала мучительное решение. Наконец ее ресницы дрогнули, на лице появилась улыбка. ОНА вздохнула, поправила браслет на запястье и начала медленно отсчитывать деньги. Тысяча, две, три…
– Ставлю всего четыре тысячи, господа.
– Почему так мало? – пошутил толстый Гарри.
– Зачем торопиться, будет еще пятая карта, – ответила ОНА и подняла две карты к глазам, при этом одна карта неожиданно выскользнула из ее пальцев и упала на стол. Дама червей.
Все переглянулись.
– Извините. Наверное, от волнения – такие крупные ставки! – сказала ОНА.
Карта вернулась на место.
Я посмотрел на «математика». Он думал. Пустой стакан крутился в руке, выдавая его отчаяние. Шесть карт известны, вероятность исхода игры легко просчитать.
– Пас, – произнес он тихим голосом и бросил карты. – Сегодня не мой день. Не везет.
Для него все закончилось. Он проиграл около тридцати тысяч. Его рациональный мозг решил не терять оставшиеся деньги. Профессионал. Я бы так не смог. Я бы «дурил» до конца, надеясь на чудо.
– Повезет в любви, – успокоила его ОНА.
– Ваше слово, мистер Джек, – обратился в мою сторону крупье.
Я в раздумье смотрел на НЕЕ. Дама червей вскрылась случайно или нет? Было это предостережением или, наоборот, подсказкой? Скорее всего, подсказкой, что у нее пара на дамах. Значит, учитывая двух тузов на столе, у нее всего две пары. Два туза и две дамы. Это меньше, чем мои три туза. Зачем ОНА это делает? Хочет помочь или, наоборот, заманить?
– Добиваю ваши четыре тысячи и поднимаю на десять, – я ухмыльнулся.
– Под вас четырнадцать тысяч, – прокомментировал крупье, повернувшись к толстому Гарри.
– Что ж, четырнадцать так четырнадцать, – ответил тот и бросил фишки на стол.
– Мадам, ваше слово, – сказал крупье.
– Уравниваю четырнадцать тысяч мистера Джека и поднимаю еще на десять, – непринужденно произнесла она.
– Вы рискуете, мадам, – невольно сорвалось с моих губ.
– Жизнь – всегда риск, – ее глаза прищурились. – Это точно, – заявил я и добил ставку.
У меня остались последние деньги. Пластиковый кружочек с цифрой «1000» одиноко лежал рядом с пустым бокалом из-под виски.
– Не буду вам мешать, – хохотнул Гарри и вышел из игры. – Мадам, обыграйте этого жадного джентльмена.
– Вы сомневаетесь в этом, милый Гарри?
– В банке сто четыре тысячи, – посчитал крупье сумму банка и торжественно добавил: – Вскрываю пятую карту.
Мы остались вдвоем.
