Читать «Шаг в сторону. За чертой инстинкта» онлайн - страница 51

– Где?

А тот отвечает, как ни в чём не бывало:

– Знаете, у вас в штабе служит капитан, техник. Они из одной компании. Позвоните – он должен знать.

Позвонили, вопрошают:

– Где?

Он спокойно и отвечает начальству:

– Там…

– Где это «там»?

– Да там, наверху. В иных духовных сферах. Вышел ненадолго в другое измерение.

Тут уже комдив взбесился:

– Значит так. Одна нога здесь, другая – там, в иных сферах. Скажи ему, что у него на базе тревога. Чтобы немедленно был здесь.

Только таким образом и смогли командира базы вернуть. Понятно, описанные заскоки – привилегия офицерского состава. Но можно тогда представить, что в таком случае творится в солдатской среде! Вот рассказ одного из отслуживших в подобном месте солдат об атмосфере службы.

«После учебки, где никакой дедовщины нет и в помине, потому что там всего один дед на 60 молодых, мы – это человек 50 москвичей и подмосковных ребят – попали в Забайкалье. На ту самую станцию Степь Читинской области, о которой нам говорили как о самом страшном месте на земле. Совсем иной пейзаж. Голые сопки. Адский холод (–30, а в Москве было 0). Снега почти нет. Ветер. В первые же дни начались обморожения носов, щёк, ушей. Нас разместили в четырёхэтажной казарме, где на последних этажах постоянно капало с потолка. Гнусная сырость – и это при таком морозе! Многие сразу впали в депрессию или в меланхолию. У одного паренька, вместе с которым я призывался из одного района, это быстро приняло очень резкие формы. Позже я узнал, что он дважды бежал – последний раз, когда его везли обратно из Читы в Степь, он на ходу спрыгнул с поезда, а после попал в психиатрическую больницу.

В первой стадии адаптации человек всё такое очень остро воспринимает. Да плюс ещё дедовщина, которая здесь процветает. Случались и попытки самоубийств: вскрытие вен, вешанья, отравления. Но это продолжается до какого-то предела, когда человеку становится всё происходящее с ним безразлично. Сначала он ищет какие-то пути выхода, а во второй стадии превращается в забитое животное. Тут может либо совсем скатиться на самое дно, либо показать зубы. И таких случаев тоже было немало. Когда в ответ на издевательства поднимали на дедов лопаты, ломы, пытались отравить. Кстати, начальство, как правило, поощряет такие способы защиты.

Если вскрывались случаи дедовщины – виновных тут же отправляли в дисбат. Были такие ребята, которые побывали там не раз и уже не боялись, так как знали, что там не пропадут. Что же касается стороны пострадавшей, то постоянный моральный прессинг мог привести к озверению человека. Тогда он начинает делать заточки в сапог, прятать лопату в каптёрке, патроны в кармане. Это такая форма психологической защиты. Ещё не последний шаг, но поддержание своего существования за счёт осознания того, что у тебя есть безотказный способ отомстить. И это прекрасно знают деды. И стараются всячески себя обезопасить. Вплоть до отбирания у молодых на погранзаставах патронов перед выходом на границу, – и те идут на дежурство с пустыми магазинами! Ведь солдат очень легко может убить своего напарника и при этом отмазаться. Это же относится к десантным войскам, где ничего не стоит сделать что-то смертельное с парашютом опостылевшего тебе человека. Нередко разводящие караулов и помощники начальников караулов идут на проверки постов с очень неприятными чувствами – у часового боевое оружие, он может и выстрелить. Караульный устав натурально кровью писан – каждая статья в него вводилась после какого-то инцидента, часто смертельного…»