Читать «Легенда о заячьем паприкаше» онлайн - страница 24

Легавый же пес точно выполнял все, что в таких случаях требует собачья наука.

Первым делом он лег на снег, мордой в том направлении, где лежал под терновым кустом Паприкаш. Этим он показывал, куда надо идти. А поскольку дичь находилась уже в пределах ружейного выстрела, то умное существо ожидало лишь, чтобы хозяин обратил на него внимание и изготовился. В следующий момент пес вскочил и громко залаял.

Ух ты-ы! Что тут началось!

А началось вот что: объездчик, стоя спиной к кусту, под которым прятался Паприкаш, и лишь успев повернуть туда голову, от рывка потерял равновесие. И — хлоп! С ружьем, с сумкой, с тремя зайцами в руках так и ухнул на землю.

А потому и не видел, как Паприкаш выскочил из-под куста и со всех ног понесся через поле.

Объездчик видел только, как возчик с хохотом швырнул своих зайцев наземь и закричал:

— Ну, дела! Вон еще один, гляди-ка!

А совсем обезумевший пес плясал и рвался с поводка, лая на всю округу так, что в ушах звенело.

Конечно, Паприкаш в это время был уже далеко. Правда хорошее ружье в руках опытного охотника, пожалуй, и сейчас бы достало косого. Да только объездчик, придя в себя на снегу и вспомнив, какую обиду нанес ему возчик, настолько расстроился, что даже забыл, как с ружьем обращаться.

Возчик же в охотничьем азарте накинулся на подымающегося с земли объездчика.

— Ай, комар тебя задери! Что ты за охотник такой, что заяц у тебя из-под носа убег! Ты собаку-то хоть спусти!

И тут возчик хватает поводок и сам отцепляет карабин на поясе у объездчика.

Пес в совершенном экстазе подпрыгнул в воздух и, волоча поводок за собой, устремился за Паприкашем, сменив неистовый беспорядочный лай на мелодичное, звонкое пение, с каким легавые гонят зверя.

Гон зайца для охотничьей собаки такое святое право, да что право — священный долг, что ожидать от хозяина специальной команды и вообще думать о чем-то другом, коли уж ты спущен на зверя, — это чистой воды малодушие и халатность.

У объездчика же легавый пес был не каким-нибудь там дворовым барбосом, а благородным, чистопородным животным с длинной родословной.

Но объездчику было пока не до пса. Он вообще позабыл обо всем от переполнявшей его злости: как посмел этот вшивый городской хмырь его попрекать, да еще псом распоряжаться без его согласия!

— Эх, язви тебя в крапиву, жеребячья твоя душа! Это меня ты вздумал учить, как вести себя на охоте? Меня, который десять лет егерем служит? Ты зачем собаку спустил, недоносок? Ты конюшней своей занимайся, а охоты касаться не смей! Будешь теперь отвечать перед господами, что охоту им всю испортил! И мне еще ответишь, жук ты навозный, если эти безрукие мне собаку подстрелят… Принесло ж тебя на мою голову, мерин вонючий!

Ну, на это возчик свое, еще хлеще!

Но, пожалуй, для нас уж не так и важно, как выясняли друг с другом отношения двое бравых мужей и чем кончилась их содержательная беседа.

* * *

Даже самый что ни на есть распоследний заяц, спасая шкуру, умеет бегать так быстро, что если его и способна догнать собака, то разве что только гончая. У Паприкаша же перед легавым псом была еще фора, так что, если ничего непредвиденного не случится, дела его выглядели неплохо. Не говоря уж о том, что собачьи лапы на снегу — все равно что костыли, заячьи же — настоящие лыжи. А сверх всего на шее у пса болтался, хлестал его по спине, цеплялся за что попало мерзкий тот поводок.