Читать «Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях» онлайн - страница 13

По каким-то причинам, не известным сегодня, 17 июля 1941 года народный комиссар иностранных дел СССР официально напомнил шведскому посольству (Швеция в годы войны представляла интересы СССР в Германии), что Советский Союз поддерживает Гаагскую конвенцию и на основах взаимности готов ее выполнять.

«23 июля советский посол в Турции Сергей Александрович Виноградов отправил в Москву запись беседы с уполномоченным МККК Марселем Жюно, который рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных. Это позволит воспользоваться услугами Красного Креста, чьи представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.

Марсель Жюно предложил послу организовать с Германией обмен информацией о пленных».

8 августа 1941 года послы и посланники стран, с которыми СССР имел тогда дипломатические отношения, получили ноту советского правительства. В ней снова обращалось внимание на то, что Советский Союз признает Гаагскую конвенцию, и вновь выражалась надежда, что и другая сторона будет ее соблюдать.

На следующий день Германия вроде бы разрешила представителям Красного Креста посетить лагерь для советских военнопленных. Однако считается, что советское правительство отказалось пускать сотрудников Международной организации в свои лагеря.

6 сентября 1941 года посол в Турции Виноградов телеграфировал заведующему средневосточным отделом Наркомата иностранных дел СИ. Кавтарадзе: «Как Вам известно, немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас».

После получения первого списка на 290 советских военнопленных в Москве приготовили список на триста немецких пленных, но по каким-то причинам не отправили…

А причина более чем проста. Если с началом войны и в ее первый месяц советское правительство еще как-то шло на любые контакты, и прежде всего по вопросу военнопленных, то уже в августе все встало на свои места…

Во-первых, окончательно выяснилось, что для Гитлера международное право не значило ровным счетом ничего.

Во-вторых, в августе 41-го сложилось такое катастрофическое положение на фронтах, что очень многие вопросы вполне закономерно становились второстепенными.

В -третьих, сотни тысяч советских бойцов и командиров, оказавшихся в окружении, не могли уже обрести равноценное отношение по сравнению с противной стороной и рассчитывать на какую-либо помощь и гуманное к себе отношение. И прежде всего — из-за особого генерального «плана Ост» и особого «плана Барбаросса», целью которых было истребление славян и других народов, населяющих СССР…