Читать «Писательские дачи. Рисунки по памяти» онлайн - страница 19

В третьем часу за Наташей пришел Михаил Ильич Ромм, освещая тропинку фонарем, и сказал, что пора по домам. Условились приезжать зимой всей компанией по воскресеньям кататься на лыжах. Брать с собой термосы и какую-нибудь еду и греться в одной из времянок.

Вира

Поскольку у вечерников занятия начинались только с октября, мама достала мне путевку на две первые сентябрьские недели в дом отдыха Госстроя. Ему, кроме здания с колоннами, принадлежало несколько финских деревянных домов с мансардами. Меня как раз и поселили в таком, в комнатке под крышей. Соседкой моей оказалась девушка по имени Вира (она подчеркнула при знакомстве, что не Вера, а именно Вира — так ее назвали родители в честь героини романа Сейфуллиной «Виринея»), Она была студенткой четвертого курса МАИ, но ей пришлось взять академический отпуск, потому что она весь предыдущий год болела. Очень худенькая, хорошенькая, с длинной шейкой, челкой до бровей — на таких девушек я всегда мечтала быть похожей. Мы сразу подружились. Катались вдвоем на лодке, ходили в далекие прогулки. Молодежи в Доме отдыха, кроме нас, не было, а взрослые нас не интересовали. Кроме того, у Виры был жених, Жора. Он учился в военной Академии имени Жуковского. Вира подробно рассказывала, а я с жадностью слушала, как она с ним познакомилась — на вечере в ее институте, и как он сначала ей не понравился, и она долго отвергала его ухаживания, а потом она заболела, и он приходил к ней, сидел у ее постели, приносил ей книги и цветы, и она поняла, какой он надежный человек. И как он сделал ей предложение, а она не может решить, выходить ей за него или нет, потому что не знает, любит ли она его по-настоящему, и все время в мучительных раздумьях.

Мы говорили о поэзии, ей очень нравился Блок, а я открыла ей Гумилева и Северянина, но все разговоры о высоком невольно сводились к одному: выходить или не выходить ей замуж за Жору? Тем более, что между ними «ничего еще не было».

Что я могла ей сказать по этому поводу? Какой у меня-то был опыт? Генька не в счет. Правда, полгода назад на последних школьных зимних каникулах в доме отдыха Вороново я пережила свой первый небольшой роман. Были лыжные прогулки вдвоем, скромные объятия в темном кинозале и во время танцев, гуляния по заснеженному парку, его застенчивое признание в любви. Но в Москве мне стало с ним скучно. Исчезла таинственность, растаял романтический флер, и мне с ним как-то не о чем стало говорить. Он оказался слишком далек от созданного моим воображением прекрасного гибрида из любимых героев книг и фильмов. Так что опыт свой я, в основном, черпала из Мопассана, Шолохова, Куприна, из зарубежных фильмов «до 16-ти лет», да из рассказов подруг, по большей части тоже почерпнутых ими со стороны.

Жених Виры приезжал к ней через день, по вечерам. Внешне он был, на мой вкус, так себе: мешковат, жидкие белесые волосы с начинающимися залысинами. Но — сразу видно — интеллигентный, добрый, с юмором и, что сразу меня к нему расположило, — ко мне отнесся дружески, включал в общий разговор и ни разу не дал понять, что я тут третий лишний. Конечно, я и сама это понимала и уходила — в главное здание, где была библиотека с читальным залом, к реке, погулять вдоль балюстрады. Когда я, постучавшись, возвращалась в комнату, Жора обычно сидел на Вириной постели, а Вира готовила ему на электроплитке яичницу с помидорами. Горела только настольная лампочка. Вира накрывала столик домашней скатеркой, раскладывала приборы — вилка слева от тарелки, нож справа, нарезанные из белой бумаги салфетки в стаканчике. Жора с аппетитом ел, Вира о чем-то щебетала, и эта теплая семейная сцена ужасно мне нравилась, я прикидывала на себя — мне хотелось, чтобы и у меня когда-нибудь вот так же: небольшая комната, настольная лампочка, любимый человек и яичница с помидорами.