Читать «На волне космоса» онлайн - страница 208

То же можно сказать и о рассказе «Все лето в один день». Положа руку на сердце спросим себя: смирились бы мы, если бы действие его происходило не на Венере (тем более что на Венере, как мы теперь хорошо знаем, условия совсем, совсем иные)? Да, конечно! При чем тут Венера, если дело касается столь печальных и болезненных вещей, как детская жестокость? Условия другой планеты играют лишь роль увеличительного стекла, сильной линзы, однако предмет рассмотрения конечно же наш, земной, порожденный прошлым и настоящим, но никак не будущим.

Было бы очень обидно, если бы в новелле «Ревун» любители сенсаций увидели только лишь намек на существование в глубинах океана неизвестных науке монстров, а защитники Несси — прямое подтверждение того, что в водах озера Лох-Несс водятся плезиозавры. «Ревун» — это об одиночестве, о страшном человеческом одиночестве, о желании принять за друга даже мертвый камень, даже бездушный красно-белый огонь, даже бессмысленный крик в ночи; и еще — о предательстве. «Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило». Жутко и горько. Но что здесь фантастического?

Я намеренно сдираю фантастические оболочки рассказов: пусть это неприятная процедура, зачастую противоположная авторскому замыслу, но ведь, так хочется добраться до сути. Если мы увидим, что «Паломничество на Землю» Роберта Шекли о том же, о чем «Божественная комедия» Данте: о невозможности земной любви и о сужающихся кругах предательства — то это сравнение ничуть не умалит великое произведение гениального итальянца, но зато позволит включить рассказ американского фантаста в круг мировой литературы высшего качества.

Не следует истолковывать мои слова в том смысле, что великая литература — всегда о невозможности земной любви, или о несчастной любви, или о неразделенной (хотя Андре Моруа и писал, что «о благополучной семейной жизни можно сделать только плохой роман»). Но она всегда — о любви. Разумеется, и в хорошей фантастической прозе любовь — один из важнейших движущих мотивов. Борис Пастернак редко писал о фантастике, но уж если упоминал в своей прозе слово «будущее», то — в самую точку. В «Охранной грамоте» читаем: «…уже и одна заметность настоящего есть будущее, будущее же человека есть любовь».

Разве «Хроноклазм» Джона Уиндема посвящен путешествиям во времени? Или он рассказывает о гениальном изобретении — «исторической машине»? Вовсе нет! Будь так, нам было бы чрезвычайно скучно читать такое сочинение. Но в том-то и дело, что этот рассказ, вопреки своему названию, отнюдь не о временных парадоксах, а о светлой и грустной любви Джеральда Ляттери и Октавии. И повесть Айзека Азимова «Уродливый мальчуган» совсем не о том, как из далекого прошлого был извлечен мальчик-неандерталец и помещен в современную научную лабораторию. Это произведение — тоже о любви, о любви женщины к безобразному и несчастному детенышу, о спасении души человеческой, заключенной в уродливом и нескладном тельце. Не было бы этого сильного чувства, дарящего свой свет и нам, читателям, стали бы мы возвращаться к рассказу Азимова (одному из лучших у этого знаменитого писателя) снова и снова?