Читать «Трилобиты: Свидетели эволюции» онлайн - страница 22

А еще я гонялся тогда за редким товаром — иглами от старинных граммофонов. Мы с моим напарником Филом Лэйном охотились за этими превосходными твердыми стальными иглами по лавкам старьевщиков. Если нам попадалась упаковка, мы брали ее за несколько пенсов, немало удивляя продавцов. «Могу ли я предложить вам к иглам кое-какие старые пластинки?» — спрашивали они «Нет, спасибо, только иглы», — отвечали мы, быстро пятясь к дверям, чтобы никто не успел заподозрить нас в пристрастии к экспериментам с наркотиками.

Большая часть моих трилобитов оказалась обломками. Целые трилобиты, такие как моя первая счастливая находка, попадаются весьма и весьма редко. Панцирь трилобита после смерти чаще всего распадается на куски, подобно груде лат с проржавевшими швами и шарнирами. Животные недолго остаются целыми. Прочнее всего хвостовой щит — отдельные хвосты чаще всего и находят, раскалывая породу. Самая нестойкая часть — это туловище, оно расчленяется на отдельные сегменты, которые переламываются и рассеиваются. Головной щит тоже чаще всего разламывается на несколько элементов.

Центральная часть, несущая глабель, представляет собой один из таких фрагментов. Его называют кранидий. С обеих сторон к кранидию примыкают свободные, или подвижные, щеки — либригены, правая и левая зеркально похожи. У многих трилобитов задние концы свободных щек заострены — это так называемые щечные шипы. К свободным щекам прикрепляется глазная поверхность — так бывает у большинства трилобитов. Получается, что цефалон скроен таким образом, чтобы распадаться по крайней мере на три части — кранидий и две свободные щеки. Свободные щеки отсоединяются от кранидия вдоль особых линий пониженной прочности — вдоль лицевых швов. Эти швы нужны были трилобиту для линьки. Поверхность глаза представляла, вероятно, самую чувствительную часть трилобита, к тому же самую сложную для успешной линьки. Лицевые швы тянулись спереди назад и проходили по краешку глаза, поэтому сначала могли линять покровы глаз, а потом уже все остальное. Это существенно ускоряло и упрощало процесс и сокращало время, которое животное проводило в неокрепшем и потому небезопасном мягком панцире. При линьке щеки отделялись первыми независимо от других частей панциря, именно из-за этого они «свободные». После отделения свободных щек в составе кранидия оставались неподвижные щеки. Ясно, что трилобита собирают из целого ряда развалившихся кусочков: щек, сегментов, кранидия, пигидия. С учетом того, что трилобит линяет в течение жизни несколько раз, сбрасывая старый панцирь и наращивая новый подобно сегодняшним крабам или ракам, то по мере роста он оставляет последовательную серию своих ставших тесными одежек. И так до самого созревания. Каждая из сброшенных оболочек и их части — это потенциальная окаменелость. Так что трилобиты — воистину конвейер для производства окаменелостей. Но это не радует: конвейер рождает проблемы. Если имеются кусочки от трилобита, нужно собрать их и воссоздать облик животного, примерно как мозаичную картинку с неизвестным изображением. Труднее, если в куче лежат фрагменты от десятка видов трилобитов — представьте, что вы собираете сразу несколько пазлов с перемешанными деталями, не имея перед глазами коробок с картинками на крышках. В пору ученичества я превратился в фаната таких окаменевших «пазлов». И вскоре узнал, где искать подсказки. Так, линия свободных щек вдоль лицевых швов должна совпадать с абрисом кранидия. Если в публикациях предшественников находилось изображение целого трилобита, то, имея среди своего материала голову, можно было поискать и отсортировать пигидии, соответствующие этой голове. Вскоре моя комната стала напоминать беспорядочный склад раскрошенных кусков камня, сломанных и целых игл, старых монографий, и весь этот хаос покрывал слой тонкой известковой пыли. Мой сегодняшний кабинет примерно такой же. Если ко мне заходит аккуратный, привыкший к порядку человек, глаза его оторопело округляются. Специально для таких людей у меня имеется маленькое мягкое кресло, чтобы было куда свалиться.