Читать «Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953» онлайн - страница 51

Планировал ли Сталин сделать то же самое и с прибалтийскими странами? Несомненно, именно такой вывод многие сделали из того факта, что летом 1940 г. прибалтийские государства были оккупированы Красной Армией, присоединены к СССР и, подобно Западной Белоруссии и Западной Украине, подвергнуты насильственной советизации. Вместе с тем, осенью 1939 г. и поведение Сталина, и его заявления полностью соответствовали более сдержанному политическому курсу – по крайней мере, на тот момент. Более того, у радикальной политики, которую Сталин проводил в Восточной Польше, были особые мотивы. Как отмечалось выше, советское правительство не могло смириться с тем, что было вынуждено уступить Польше Западную Белоруссию и Западную Украину, и Сталин с самого начала вторжения Красной Армии на эти территории намеревался добиться их присоединения к СССР. Советизация Восточной Польши была не просто прецедентом для советизации Прибалтики – она стала образцом того, как это следует делать: вплоть до того, что из Эстонии, Латвии и Литвы в июне-июле 1940 г. было депортировано около 25 000 «неугодных» граждан44.

Еще одна территория, в которой Сталин был очень заинтересован, – Балканы. В отличие от Польши и Прибалтики, по сферам влияния в этом регионе у СССР не было никаких соглашений с Германией, однако это не мешало Сталину преследовать свои интересы. В центре внимания Сталина были две страны – Болгария и Турция, и обеим странам было предложено подписать с Советским Союзом пакты о взаимопомощи. Болгары вежливо отказались от предложения, отметив, что не совсем ясно, какую помощь Советы могли бы предложить им в случае войны, и что такое соглашение вызвало бы подозрения, учитывая, что обстановка на Балканах осенью 1939 г. и без того была напряженной45. Турция заняла более сложную позицию. Она была готова подписать пакт о взаимопомощи с Советским Союзом, но одновременно хотела заключить подобные соглашения о взаимопомощи с Великобританией и Францией. Для Сталина это было неприемлемо, и он ясно дал это понять министру иностранных дел Турции 1 октября 1939 г.: «У событий есть своя логика: мы говорим одно, а события идут другим путем. Мы с Германией разделили Польшу, Англия и Франция нам войны не объявили, но это может быть. Мы с немцами пакта о взаимной помощи не имеем, но если англичане и французы объявят нам войну, нам придется с ними воевать. Как будет выглядеть этот [англо-франко-турецкий] договор?.. [Вы можете] ответить, что у нас имеется оговорка такого порядка, что турецкие обязательства прекратят свое действие или что Турция будет нейтральна. Тогда и нам придется внести оговорку, что в случае, если Турция вовлечется в конфликт, то и наш пакт теряет свою силу. Мы против Германии не выступим… Хотим ли мы заключить пакт с турками? Хотим. Являемся ли мы друзьями Турции? Да. Но вот имеются обстоятельства, о которых я говорил и которые превращают пакт [между Турцией и Советским Союзом] в бумажку. Кто виноват, что так повернулись дела, неблагоприятные для заключения с Турцией пакта? Никто. Обстоятельства, развитие событий. Акция Польши сыграла свою роль. Англичане и французы, особенно англичане, не хотели соглашения с нами, считая, что они могут обойтись и без нас. Если есть лица виноватые, то мы тоже виноваты – не предвидели всего этого»46.