Читать «Москва – Таллинн. Беспошлинно» онлайн - страница 57

Однажды человек додумался бить не соседа по голове, не по дереву, даже не по земле. Он стал ударять по круглому предмету, – и агрессия, присущая нашему биологическому виду, уходила в мяч. Высоколобые возвели этот процесс в ранг ритуала, в древней Европе игры с мячом считались забавой аристократии и даже духовенства.

Кто разделил виды игр (виды спорта) на массовые и «элитарные»? Известная линейка: гольф – теннис – футбол. Самым элитарным считается гольф, у гольфистов наиболее высокие гонорары, при этом немногие в мире понимают, чем они там занимаются, замахиваясь клюшками около лунок, от чего получают кайф?

Теннис понятнее, захватывает большее число людей. Однако для тех, кто любит массовость – теннис тоже кажется скучноватым: на корте двое, мяч маленький, каждый бьется за себя. Следующий уровень иерархии – футбол (затем регби и бейсбол, хоккей). Определенно можно сказать: те, кто ходит на футбол, редко являются фанатами тенниса. Значит ли это, что самые популярные игры человечества хитро разделяют людей по каким-то неведомым типам, классификациям? По почти несоприкасающимся сообществам, в каждом из них свои драмы, иерархия, законы.

В спортивных играх присутствует то, чего не хватает людям в обыденности: быстрый результат и – почти всегда торжествующая справедливость. Хотя, как и в социальной жизни, результат в равной степени зависит от таланта (подготовки) спортсмена – и от случайности. Силовое поле между закономерностью и случайностью. Игра как утопия; вера (религия) дает надежду. Игра дает наглядную модель социальных отношений.

Спортивные игры призваны то ли отвлекать нас от унылого социума, то ли учить чему-то, – мы этого никогда не поймем, нам некогда понимать, мы ведь с таким трудом находим время, чтобы самим поиграть во что-нибудь. Чаще пялимся на действия других.

Мы вынесли за скобки шахматы. Но это непостижимая концентрация, возможно, параллельная вселенная.

Обаяние тенниса во взвешенной пропорции интеллектуальности и атлетичности. Присутствует и доля абсурда, что выражается в своеобразном счете (15, 30, 40, – если и была логика в чередовании этих цифр, то ее забыли), двух попытках подач (на самом деле абсурд, представьте себе две попытки пенальти) и других милых, труднообъяснимых нюансах.

По субботам Лариса стала ездить с Виталом в Пирита на корты. В первую поездку не взяла с собой форму, лишь наблюдала за парной игрой, в которой он участвовал. Во второй раз надела кроссовки, и Витал после матча стал ей накидывать мячи, оказалось, что тело помнит движения, давно ее мышцы не уставали так, как после этих тренировок.

Ты проиграл: соперник упал на грунт по другую сторону сетки, обхватил голову руками и вопит от счастья. Это его страна, люди на трибунах поздравляют друг друга, будто что-то перепало из копилки жизни лично им. Ты подходишь к победителю, проговариваешь вежливые слова, однако посмотреть в его ликующее лицо – выше твоих сил. Берешь свою тяжеленную сумку, на прощанье, если хватит выдержки, машешь рукой публике. После этого можно опустить голову и уйти. Ты уничтожен, однако сделал все элегантно.