Читать «Москва – Таллинн. Беспошлинно» онлайн - страница 25
Елена Селестин
В храме она выстроила группу перед картиной «Пляска смерти»:
– Неизвестно, художник из Любека в 1430-м году сам придумал написать полотно “Bal macabre” или то был заказ какого-либо ордена. Возможно, появлению шедевра мы обязаны заказу городской гильдии похоронщиков: по этой картине можно изучать погребальную культуру Средневековья. Полотно символизирует бренность жизни и неизбежность смерти, не выбирающей между богатыми и бедными, знатными и крестьянами.
Она всегда мерзла перед этой картиной, и сейчас сквозь подошвы туфель заполз холод.
– Может, церковь хотела припугнуть прихожан, мол, несите скорее ваши денежки, пока живы? – спросил балагур.
– Уцелело семь с половиной из тридцати метров картины, известно также, что в Любеке хранился второй экземпляр произведения, сгоревший во время Второй мировой… изображены люди разных классов, возрастов и сословий…второе значение этой картины было открыто недавно…ожидание второго пришествия…
Лариса запнулась. «Второй, второй», – слышалось ей. От ее голоса отделился другой, долго молчавший, тоже ее. Голос звучал полноценно, наполнено:
– Тэре, Лариса.
Она успела подумать, что страшноватая картина “Bal macabre” возбудила у нее в голове некий центр, и теперь приветствие, произнесенное голосом, о котором мечталось так часто, произнеслось вслух. Она обернулась – голос шел из свободного пространства церкви.
Экскурсанты вяло переминались с ноги на ногу, они тоже мерзли.
Лариса сосредоточилась и продолжила объяснение:
– Предыдущий мэр Таллинна хотел сделать картину символом города… устроить фестиваль под названием «Пляска смерти», предполагалось объявить конкурс детского рисунка на сюжеты черного юмора, но к счастью нашлись здравомыслящие люди, напомнившие, что дама с косой в руках – сакральный образ, с ним не шутят… какой ужас.
«Что я несу? – думала Лариса, – не собиралась же говорить ничего этого. Уверена, он где-то поблизости. Я должна запомнить, что сейчас чувствую. Кажется, мне хочется сбежать. Большое счастье и горе переживаются одинаково болезненно, они похожи, оказывается. Хотя счастье не произошло, а только представилось в очередной раз. Но даже в воображаемом состоянии оно обжигает, можно погибнуть». Ее голос звенел, а взгляд настолько изменился, что группа развернулась и тоже уставилась в ту сторону, куда смотрела Лариса. Но там был алтарь – и никого рядом.