Читать «Сожженный роман» онлайн - страница 4

Стену не разбили, по она все же подпала под подозрение, так как образ Исуса, написанный на стене, играл решающую роль в оставленной автором Рукописи.

Сперва, на переднем плане фрески, полуотвернувшись, почти спиной к зрителям, так что лицо было видно только в профиль и то не вполне, стоял во весь рост в белом покрове, с босыми ногами, Исус. Его глаза устремлены в левый угол горницы, где в испуге с приподнятыми руками, обращенными ладонями к Исусу, сбились в кучу апостолы, его ученики, как бы закрываясь и отводя от себя видение воскресшего Учителя. Справа на заднем плане бросалась в глаза отдернутая в сторону и полусорванная занавеса, открывающая полукруглый вход в темный коридор, словно во мрак туннеля. Оттуда, из мрака, отчаянным усилием рвется к Исусу полуобнаженная женщина, — Магдалина, с протянутыми к нему руками. На ее груди, властно ее обнимая, лежит сильная с растопыренными пальцами темно-коричневая рука: она гнет женщину обратно во тьму. Над плечом Магдалины полуотчетливо видна мрачная тускло-рыжая взлохмаченная мужская голова — Иуды. Очевидно, Иуда удерживает Магдалину от светлого воскресшего Исуса и тянет ее к себе во мрак.

Фреска немного поблекла и в одном месте была выщерблена, скорее всего ногтем какого-то любопытствующего скептика-колупателя. На картине царил великий покой, присущий стенной живописи и завершенности. Но ощущение какого-то проникающего ее трепета, скорее мысли, чем жизни, какого-то неисчерпаемого трагизма, невзирая на полное спокойствие кисти мастера, не позволившего себе никакой недоделки, никакого декоративного красочного эффекта, никакой излишней детали или узорчатости, оставляло у зрителя такое впечатление, что раз увидя эту картину, он уже никак не мог ее забыть, но видеть ее вторично почему-то не стремился. Потому ли, что он боялся при вторичном рассмотрении что-то потерять от первого впечатления или потому, что его безотчетно пугала какая-то тайна, скрытая в картине этой старинной церковки, ставшей Психейным домом, местом любопытным, но все же несколько жутким и странным, — разрешить этот вопрос нелегко, но одно было несомненным, а именно то, какое непрерывное потрясающее впечатление должна была произвести эта фреска на человека, постоянно живущего вместе с нею и видящего ее непрерывно перед глазами и при этом неустанно переживающего трагический замысел художника, столь изумительно и вольнодумно истолковавшего древнюю легенду.