Читать «Яблоки на асфальте» онлайн - страница 46

Встала на мебель — вниз не смотреть — и красиво перемахнула перегородку.

Спускаюсь. Узлы вгрызаются. Внизу, у моего балкона, верхушка ясеня, ветки уставились на меня. На одной чья-то грязная тряпка в четыре ладони. Некрасиво. Зимой я её лыжной палкой сына сбить хотела, но палка застряла, а утром нашлась под деревом.

А вот эта кучка листьев сейчас мазнёт по фейсу. В волейбол когда-то давно, в школе, так и не научилась, ведь ихний мяч из-за сетки метил именно в моё лицо.

Хух, пронесло.

На другой ветке, сухой, висит бэушный презерватив. Давно висит, с весны. Или зимы. Не помню. Его я не сбивала. И почему они всегда потом в форточку? Чтоб все видели — наконец-то получилось? Ну и что?! С ветками-то не потягаешься — они всегда торчком.

Ого, а вон тот сучок целится прямо в мои шорты! А я ж без трусов, не успела. Если кто увидит снизу, неправильно поймёт.

…Что-то он там больше не спускает верёвку. И меня. Боится. Руками вон как трясся. Сзади в почку давит. Узел. Больно! Висю, нет — повесилась, переломившись в талии, как тот презер… фу… резиновое изделие без талии. За ушами и из-под причёскиного хвоста потекло по спине до верёвок. Выжимаюсь, высыхаю, «по капле ежедневно, пытаясь угадать, с какого края, в какое время суток я к тебе вдруг упаду, пространство рассекая»… Вот псих корректурный! Привязался! Верёвки душат. Дыхать нечем. Развязать!

— Эй, наверху, ты меня повесил! Перекусишь талию — ответишь.

— Самошечча! Шестой этаж! Да я бы — ни за что!

— Шорты широкие, снизу все видно и поддувает.

— Ты о чём? Я б тебе дверь выбил!

«Ха! А я тебе — зубы».

— Ага, новый замок — это триста пятьдесят рэ. И слесарю на лапу двести. А утром на работу. Отпрашиваться?!

— Работа — тьфу! Жизнь дороже.

— Жизнь на улице, в петле? Верёвку зря не намылил — пополам меня рубит.

— Шутки шутишь?!

— Не до шуток: пятьдесят одно кило и фунт лиха держишь!

Тишина. Похрипеть ему, что ли… с рыком:

— Эй, я задыхаюсь! — и кашляю: — Ках-хы… х-хр-р…

Спутались. Она:

— Отпускай, чуть-чуть осталось. Я держу.

Вот! Правой с батманом уже на перегородке. Туська надул хвост и растопырился.

— Ты что, зверёк? И без тебя напугана почти! — Левой к нему в фуэте на балконную этажерку: — Туся, Тусенька… — Узнал, шерсть опустил. Спрыгнула. Высунулась из балкона: — Всё хорошо! Я дома! Кидайте!

Кручу сброшенные хвосты, верёвка сухая, а я взопрела — вся, будто спустилась с шестнадцатого. Концы скрутила, а с талии никак. Закинула на плечо. Так… что бы им подарить? Порысить на полках. Нашла. «Том Сойер», новый, в супере, на лощёной бумаге, высокой печатью, с ярким оформлением. Па-ахнет…

Снова двадцать восьмая дверь. Открытая. Мальчик взял книгу и ушёл рассматривать. Она улыбается. А мент хороший. Рукастый. Не зря мне в потолок ежедневно стучит. Все верёвки от меня отвинтил.

Дубль два.

Снова дома. Ключи тоже.

— Туська, не нюхай — я в душ.

Душ-ш… Что-то он дрож-жит. Нет, это не он. Это мои руки. Письмо Калине не получится. Зато вечерок — с экшеном.

Назавтра купила конфет, разных, и отнесла соседу.

В следующий раз он взял новую верёвку, длинную. Без узлов было удобно. И быстро. Взопрела только под мышками. Туська на балконе встретил приветливо-привычно.