Читать «Первая конная армия» онлайн - страница 7

Помню, как однажды при мне вахмистр эскадрона Бондаренко обратился к ротмистру Крым-Шамхалову-Соколову с просьбой отпустить деньги на питание солдат:

Голодают солдаты, ваше высокоблагородие.

Ротмистр нецензурно выругался, а затем выбросил из кармана три рубля и крикнул:

На, купи им телегу дров, пусть грызут!

Вскоре после этого вахмистр Бондаренко по болезни уехал из полка, а исполняющим обязанности вахмистра остался старший унтер-офицер Хестанов. Это был унтер-пришибеев в самом худшем виде, презиравший солдат и пресмыкавшийся перед офицерами.

С первого же дня прибытия в полк Хестанов возненавидел меня за доброе отношение к солдатам и не упускал случая, чтобы чем-нибудь опорочить. Как это ни трудно было мне, но обычно я сдерживался в обращении с ним. И все-таки Хестанов довел меня до того, что я не выдержал и чуть было не поплатился за это своей головой.

Однажды во время занятий по стрелковому делу, проводившихся вблизи коновязей, солдаты задали мне вопрос, который не сходил у них с уст: когда же наконец кончатся голодовки, когда же наконец их будут кормить по-человечески?

Что я мог ответить?

Увидев подходившего к нам Хестанова, я сказал:

Вот идет вахмистр. Поставьте этот вопрос перед ним сами. Я уже много раз говорил ему об этом, а толку нет. Только говорите не по одному, а все разом.

Солдаты так и поступили.

Когда Хестанов подошел, я скомандовал: «Встать!* Он посмотрел на людей и приказал садиться. Солдаты сели и все в один голос спросили:

Когда нас начнут кормить?

Хестанов резко повернулся ко мне:

Это ты научил своих солдат бунтовать?

Я ответил ему, что бунта тут никакого не вижу:

Людей не кормят уже больше месяца, и они вправе спросить, почему это происходит.

Хестанов, посинев от злости, закричал:

Встать смирно, ты арестован! Это тебе не армавирский погром, ты у нас давно на подозрении, мерзавец! — и он ткнул мне в лицо кулаком.

Не стерпел я обиды и, вместо того, чтобы встать «смирно*, развернулся и с силой ударил Хестанова. Он упал и долго пролежал неподвижно. Поднявшись, Хестанов схватился за голову и молча ушел.

Я сказал солдатам, что если кто-нибудь из них сообщит командованию о том, что я ударил вахмистра, меня предадут полевому суду и расстреляют. Солдаты молчали, пока кто-то не предложил свалить вину на коня Испанца.

Был у нас такой конь злого нрава.

Многие уже пострадали от него: кому ухо откусил, кому — палец, кого копытом хватил. И вот-де, когда Хестанов проходил по коновязи, Испанец ударил его — дневальный по конюшне видел этот «несчастный случай*.

Договорившись на этом, все солдаты поцеловали клинок шашки и дали клятву, что не выдадут меня ни при каких обстоятельствах.

Какой оборот примет дело, трудно было сказать. Драгуны по опыту прошлого считали, что если командир эскадрона вызовет меня и изобьет, то под суд отдавать не будет, а если бить не станет, то значит, определенно отдаст под суд.

Я объявил перерыв для перекура. Но не успели солдаты покурить, как подошел забинтованный Хестанов, а за ним старший взводный унтер-офицер Гавреш.