Читать «Первая конная армия» онлайн - страница 271

После вашего обстоятельного доклада, — сказал Орджоникидзе, — у меня не остается и тени сомнений относительно боеспособности кашей армии и правильности принятых вами решений. И обещаю вам сообщить об этом лично Ленину.

Вернулся Тухачевский. Мы еще долго говорили о фронтовых делах и очередных задачах Конармии. Нам предстояло форсированное наступление на юг, к Черному морю, в полосе Туапсе, Сочи. Главное было не дать противнику закрепиться на реках Кубань и Лаба.

Тухачевский сказал, что директива с постановкой задачи Конармии будет отдана позже. В связи с тем, что стрелковые дивизии 10-й армии нам предстояло передать в подчинение командарма десятой, мы попросили одну из дивизий, в частности

ю, оставить в Конармии. Тухачевский не согласился, сославшись на то, что он не может ослаблять 10-й армии. Однако он обещал подчинить нам в оперативном отношении 22-ю стрелковую дивизию 9-й армии. Кроме того, мы получили разрешение на использование в завершающих операциях бригады Левды 14-й кавалерийской дивизии, которую Е.А. Щаденко формировал в Таганроге.

Простившись с Орджоникидзе и Тухачевским, мы поехали в Ростов, где 11 марта Ворошилов выступил с докладом о действиях Конармии на собрании представителей партийных и советских организаций города.

Будучи в Ростове, мы поддерживали постоянную связь с Зотовым, находившимся с полевым штабом армии в станице Егорлыкской. Он доложил нам, что дивизии, в том числе и стрелковые, привели себя в порядок, отдохнули и готовы к наступлению, что командующим 9-й армией передана в оперативное подчинение Конармии 22-я стрелковая дивизия и начдив этой дивизии Овчинников с начальником штаба были у него и просили поставить задачу. Зная уже общее направление наступления армии, мы приказали Зотову поставить частные задачи дивизиям на продвижение в район Тихорецкой.

Между прочим, в Ростове я установил, откуда шла очень посмешившая нас информация о гибели «красного командарма Буденного», которую незадолго до этого белые распространили по своим войскам. Как-то вечером ко мне зашел брат Емельян Михайлович. Вся голова его была забинтована, лишь один, уцелевший после Первой мировой войны глаз тускло блестел... Я знал, что в боях за Ростов он был ранен и отправлен на излечение в госпиталь.

Это тебя под Ростовом так угораздило? — спросил я.

Это, Емельян показал на свою голову, — в Ростове, да так, что до сих пор не верю, что живой остался... Из Таганрога я поехал в Ростов, в штаб армии, — рассказывал Емельян. — Думаю, узнаю, где вы, да и в свой полк махну. С вокзала отправился пешком: хотелось пройтись по городу, посмотреть, как он выглядит после хозяйничанья белых. Иду. И вдруг окружает меня белоказачий патруль. Так неожиданно... Я ведь не знал, что белые в эти дни захватили Ростов. Хватаюсь за наган, но поздно. Офицер уложил меня выстрелом в лицо. Что они со мной делали — не знаю, только очнулся я в медицинском пункте вокзала, куда попал как белый солдат. Затем меня положили в белогвардейский госпиталь, который деникинцы бросили, когда уходили из Ростова. Вот какая история! — заключил Емельян. Он очень сокрушался, что белые раздели его до белья. — Ну и все: документы, наган, шашку, верхнюю одежду — все забрали.