Читать «Запонки императора, или орехи для беззубых» онлайн - страница 6
Лариса Исарова
— Я бы не протестовал, если бы вы сейчас пригласили меня к себе…
Он пил много, но это почти на нем не сказывалось. Я сняла кольцо.
— Не люблю незаработанных вещей…
Он усмехнулся.
— Такой женщине я плачу авансом…
Теперь он смотрел на меня с откровенным желанием, старшим с его лица тонкий слой воспитанности.
— Неужели мое предложение вас не устраивает? Ну, хорошо, вашу комнату я обменяю на мою квартиру сразу, без испытательного срока. Вам не откажешь в здравомыслии. Вас пока только жалели а теперь будут завидовать…
Он неплохо понимал женщин, этот искуситель. Опостылевшая комнатка, ненавистная работа, ничтожные мужики, скука, нудная, как зубная боль день за днем, час за часом. И я кивнула, поднимаясь.
— А спать с вашими знакомыми тоже придется? — спросила я в машине.
— Эксвизитно. За особую таксу. И очень высокую.
— Я брезглива…
— Посмотрим… — тон Карена был снисходителен, — может быть, вам придется радовать лишь меня одного.
Месяц спустя я уже жила на Плющихе в доме Совета Министров, в квартире, обставленной антиквариатом, с финским холодильником, японском стиральной машиной, с богатым набором дефицитных продуктов. Я принимала Карена в своей постели даже с удовольствием, потому что он был сверхумелым любовником, озабоченным, чтобы и я получала радость. Его сухое горячее тело пахло прекрасным мылом и одеколоном, и никакой брезгливости ни к себе, ни к нему я не испытывала.
Аукцион
Карен страстно любил антиквариат и скупал его в частных домах и на аукционах. Он постепенно приучил меня разбираться и ценностях, цепко наблюдая, что мне понравится с первого взгляда. Карен считал, что у меня врожденный вкус, а потому сделал меня своим «полномочным представителем…» и дал чековую книжку, чтобы без него и не пропускала аукционы и отвоевывала все, что считала подлинно редким.
Я разошлась с большинством старых знакомых. Мой новый образ жизни удивлял настораживал, отпугивал. Прежде всего выразила возмущение мать, последнее время увлекшаяся политикой и ставшая доверенным лицом одного модного депутата. Мое равнодушие ко всем проблемам, волновавшим сограждан, доводило ее до исступления. Она багровела, задыхалась, теряла слова, и ее худощавое морщинистое, сохранившее девичьи очертания лицо, становилось возмущенно-жалким. Теперь она больше следила за собой, чем при отце, делала прически а-ля Тэтчер, носила строгие костюмы с белой блузкой, чтобы не уронить престиж своего депутата.
— Кто тебе этот старик? — спросила она через несколько дней после моего переезда.
— Босс и любовник.
— Ты у него на содержании?!
— Ты пятнадцать лет была на содержании у отца.
Я была женой…
— Но платим-то мы одним и тем же местом…
Она возмущении оглянулась. Роскошь квартиры ее коробила.
— Стоило ради этого кончать университет?
— А чем ты лучше? Учиться в театральном и стать редактором в издательстве «Искусство».
— Ты его хоть любишь?
Я рассмеялась, а она возмущенно ринулась к двери.
— Моей ноги здесь больше не будет. Захочешь повидаться — приедешь ко мне сама.
— Из какой это пьесы?