Читать «Катынь. Современная история вопроса» онлайн - страница 37

Это подтвердил и Фердинанд Гетль, председатель польского Общества писателей и журналистов, находившийся в составе первой польской делегации, вылетевшей из Варшавы в Смоленск 11 апреля 1943 года и побывший в Козьих Горах 12 апреля. В своем отчете он пишет, что : «мы… быстро научились распознавать еще не вскрытые могилы. Края их были несколько запавшими, поверхность неровной, к тому же повсюду на них были высажены маленькие сосенки, несомненно специально здесь помещенные» (Цитируется по книге В.Абаринова «Катынский лабиринт»).

Налицо явное противоречие. Киселев и Фосс утверждают, что на месте захоронений были холмики, а Мацкевич и Гетль – что практически ровное место. Если учесть, что буквально через год, земля на месте захоронений оседает, то, согласно Киселеву и Фоссу получается, что могилы в Козьих Горах были относительно свежие. Мацкевич и Гетль настаивали на другом. В этой связи приведем еще одно свидетельство, несколько проясняющего ситуацию.

Особого внимания заслуживает свидетельство Теофила Рубасиньского (Teofil Rubasiński). Он считается в Польше первооткрывателем катынских могил (http://www.polskatimes. pl/stronaglowna/242209,to-ja-odkrylem-groby-w-katyniu,id,t. html). Его свидетельство расценивается, как важнейшее подтверждение расстрела польских военнопленных сотрудниками НКВД в Катынском лесу.

В 1941—42 гг. Рубасиньский служил кузнецом в немецком ремонтно-восстановительном поезде № 2005 («Bauzyg 2005»), дислоцировавшемся в Смоленской области недалеко от станции Гнездово. По рассказу Рубасиньского в конце марта 1942 г. к работавшим в поезде полякам подошла местная полька и сообщила, что в Козьих Горах захоронены три с половиной тысячи расстрелянных польских офицеров. В качестве доказательства своей правоты женщина принесла полякам офицерскую фуражку подпоручика пехоты по фамилии Качмарек (Kaczmarek) из города Владимира-Волынского.

Якобы тот с криком «Jeszcze Polska nie zginęła!» выбросил ее в момент пересадки из поезда в машину. НКВД искало фуражку, но местные жители ее спрятали и отдали польке.

Фуражку поляки отдали начальнику поезда немцу Заунеру, который вскоре сообщил им, что Советы возили из Гнездово поляков на расстрел в Козьи Горы. Однако не все поляки поверили этой информации . В ближайший выходной день Рубасиньский с Зигфридом Муселяком (Zygfryd Musielak) и Яном Ваховяком (Jan Wachowiak) отправились искать трупы расстрелянных польских офицеров. Указанная женщиной территория была огорожена, но они сумели проникнуть внутрь и сразу же обнаружили хорошо заметную четырехугольную насыпь, оказавшуюся братской могилой. В ней на небольшой глубине лежали трупы, но не в польских, а в румынских, эстонских и литовских мундирах.

На обратном пути Рубасиньский с друзьями встретили местного жителя Парфена Киселева, который за сигарету показал им «польскую» могилу, находившуюся на той же огороженной территории примерно в 800 метрах от первой братской могилы. Она была больше первой по площади и также заметно возвышалась над окружающей местностью. Земля была еще мерзлой и буквально после пары ударов киркой показались тела польского майора и капитана. Вид у них был страшный, но мундиры и знаки различия на трупах польских офицеров были «в очень хорошем состоянии». (To był straszny widok. Mundury i dystynkcje zachowały się jednak w bardzo dobrym stanie).