Читать «Катынь. Современная история вопроса» онлайн - страница 245
Владислав Николаевич Швед
Однако, когда ситуация изменилась и публичная надобность в катынских документах исчезла, то на основании Закона «О государственной тайне», расследование Катынского дела было засекречено.
Однако вернемся к Хрущеву. Факт его разговора с Гомулкой о Катыни представляется достаточно достоверным. Тем более, что известен свидетель этого разговора. Им являлся сотрудник ЦК КПСС Я.Ф.Дзержинский, который по долгу службы присутствовал во время встречи Хрущева с Гомулкой. Его воспоминания изложены в книге другого сотрудника ЦК КПСС П.К.Костикова «Увиденное из Кремля. Москва – Варшава. Игра за Польшу».
Дзержинский так характеризует эту беседу, в ходе которой Хрущев сделал предложение Гомулке. Хрущев был
В отличие от Хрущева, Гомулка повел себя как серьезный и ответственный государственный деятель. Он моментально просчитал последствия такого заявления. Владислав Гомулка осознал, что в польском обществе возникнет масса болезненных вопросов относительно документов, мест захоронений офицеров, наказания виновных и т.д. Он понимал, что решение катынского вопроса надо начинать не с митинга. Все это он сказал Хрущеву.
Гомулка в своих «воспоминаниях», опубликованных в 1973 г., назвал ситуацию с предложением Хрущева рассказать правду о Катыни,
Для Хрущева в 1956—57 гг. историческая правда о Катынском деле не имела принципиального значения. Судьба нескольких сотен или тысяч пропавших в СССР поляков волновала его еще меньше. Главное было – развенчать «тирана» и укрепить свое положение. Ну, а для оформления «доказательной базы» у Хрущева был такой безотказный «инструмент», как Серов. Тем более, что исходный материал для «формирования доказательств» существовал.
Как говорилось, Политбюро ЦК ВКП(б) 5 марта 1940 г., вероятнее всего, приняло политическое решение о расстреле тех польских офицеров, которые были виновны в тяжких преступлениях. вопрос в том, в отношении скольких поляков было принято это решение: трех или двадцати пяти тысяч?
Известно, что НКВД в 1939 г. обладал исчерпывающими данными на польских офицеров, причастных к гибели пленных красноармейцев и провокациям против СССР. Об этом, в частности, свидетельствует польский генерал В.Андерс, который в своих воспоминаниях «Без последней главы» пишет, что следователи НКВД,