Читать «Подводные камни» онлайн - страница 9

Проша всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и уголком шерстяного платка вытерла набежавшие слезы.

– И что, больше ты ничего не слыхивала? Уснула, значит?

– Ну, почему же не слыхивала? Слыхивала, – Прасковья приоткрыла дверь в комнату, Татьяна мирно спала. – Слыхивала, как Таня говорила кому-то, должно быть извозчику, сюда, сюда, несите сюда. Я подумала, что Андрею снова нехорошо, что ему помогают дойти до крыльца.

Александр Матвеевич строго взглянул на Павла Ильича: от этого взгляда тот сделал шаг назад и как-то съежился.

– Картина мне ясна, уважаемые. Извозчик решил воспользоваться ситуацией, тем, что Андрей не может заступиться за сестру и решил обесчестить ее, вероятно, для этого и стал душить, повалил, – спокойно заключил Александр Матвеевич. – Решил, что дитя беззащитное совсем.

Павел Ильич схватился за сердце.

– Но, надо заметить, план свой он так в исполнение не привел, – Александр Матвеевич только сейчас внимательно осмотрел себя с ног до головы в стоявшее в передней зеркало и стеснительно поправил застиранную ночную рубаху.

– Вы точно в этом уверены? – с недоверием переспросил Павел Ильич.

– Не был бы уверен, не утверждал бы, дорогой Павел Ильич, вы ведь знаете меня, – Александр Матвеевич похлопал его по плечу. – Да, этот изверг ее душил, вероятно, с изрядной силой, раз такие синяки, но самого страшного не случилось. Даже белье на ней порвал, но не до конца, остановился, что-то спугнуло его. Кстати, надо расспросить Андрея, ведь он же был рядом.

– Если и был, что… – начал Павел Ильич.

– Идемте, его разбудим, – предложила Проша и направилась из передней к лестнице, освещая путь подсвечником из гостиной. – А фонарь керосиновый, он там, на столике, напротив дивана, и керосина в нем совсем не осталось, Павел Ильич.

– Видел, Проша, видел, – Павел Ильич нервно шарил по карманам, видимо, намереваясь взглянуть на часы, тяжелые, на массивной цепи, с которыми он никогда не расставался.

Но часы остались на кухне: во всей этой неразберихе и в тревогах за дочь он совершенно позабыл про время. Глядя за окно, о нем ничего определенного сказать было нельзя. На улице стоял сумрак, через который не пробивалось ни лучика. Дом на противоположной стороне переулка выглядел большим темным пятном, и если не знать, что там дом, то можно было подумать, что видна какая-то стена, огромная гора песка или окраина леса.

– Александр Матвеевич, любезнейший, прошу вас, как своего давнего друга прошу, побудьте с нами сегодня, присмотрите за дочерью, вы же знаете, как я беспокоюсь за нее, тем более теперь, когда такое случилось, и я не знаю, что и думать, куда себя деть, – засуетился Павел Ильич.

По нему было заметно, как он нервничает, как кусает губу, как старается не обращать внимания на то, что одет совершенно неподобающим образом, что в гостиной и в доме от беготни царит развал.

– Побуду у вас, Павел Ильич, понимаю, обстоятельства складываются в высшей степени непросто, – Александр Матвеевич задумался. – Только, если позволите, я напишу записку, будьте любезны, отправьте за моими вещами, да и без очков я, как без рук, а собираясь к вам, не заметил, никак не мог найти, запропастились куда-то.