Читать «Угрешская лира. Выпуск 3» онлайн - страница 6

– И я тоже по снабжению в потребкооперации работал, только это было давным-давно – в 29-м году. А теперь меня на правили в газету. Корреспондентом буду.

– Да ты писатель?

– Больше поэт.

– Вот здорово! – Иван даже чуть замедлил ход, видно, что-то припоминая, и спросил:

– А «Любку Фейгельман» ты написал?

– Я.

– Отличные стихи! Здорово, что ты у нас работать будешь! А то газета наша – «Коммунар» – скукотень одна.

Ответить Ярослав не успел. На колокольне мелодично заиграли куранты и начали бить восемь. Ребята уже дошли почти до конца Палестинской стены и, не сговариваясь, побежали к двери. Через минуту они уже были в приёмной расположенного на 1-м этаже кабинета управляющего.

– Здрасте, товарищ Артамонова. Летучка началась? – спросил Иван с порога.

– Нет, одного тебя ждут, – строго ответила секретарша, приятная брюнетка лет 40–45 с толстой обвитой вокруг головы косой.

Ерастов быстро вошёл в кабинет. Ярослав показал секретарше своё предписание. Та велела ему подождать конца совещания и принялась печатать какие-то бумаги. Под бойкий стрекот её пишущей машинки Смеляков, сидя на добротном деревянном стуле, стал внимательно разглядывать обстановку приёмной. Белёные стены и потолки, деревянный дощатый пол, в углу – высокий старинный шкаф, с которым контрастировал новый стол Артамоновой. На стене висел портрет чекиста в папахе с волевым лицом и добрым глубоким взглядом. Человек этот почему-то показался Ярославу знакомым, но спросить строгую секретаршу он не решился.

Не прошло и получаса как совещание кончилось, из кабинета управляющего вышли озадаченные руководящие работники коммуны и направились по своим делам. Последним на минутку появился управляющий – невысокий плотноватый человек приятной наружности с тёмными слегка вьющимися волосами. Вид у него был озабоченный. Он сказал секретарше:

– Товарищ Артамонова, пока никого не пускайте ко мне. Мы с Перепёлкиным тут побеседуем. Ты новенький? – дружелюбно спросил он Смелякова.

Тот кивнул.

– Обожди, брат, немного. Разберусь с важными делами и вызову.

Пришлось ещё с полчаса просидеть в приёмной. Ярослав всё-таки осмелился спросить секретаршу о Перепёлкине. Та вкратце рассказала ему, что Павел Степанович был до 35-го года управляющим, при нём построены четыре завода коммуны, музыкальная фабрика, клуб и жилые дома. Теперь он живёт в Москве, управляет всеми трудкоммунами страны, но здесь часто бывает по делам, навещает мать, младшего брата Васю и, конечно, своих воспитанников.

– Коммунары Перепёлкина любят, – закончила секретарша и снова застрекотала на машинке.

Наконец из кабинета вышел высокий красивый мужчина в гимнастёрке без знаков различия. Ярослава сразу привлекли его большие лучистые глаза.

– Что, братец, в коммуну поступаешь? – понимающе под мигнул он и широко улыбнулся.

– Да.

– Не гляди так насторожённо. Всё у тебя будет теперь хорошо. – Перепёлкин похлопал его по плечу. – Успеха тебе! Проходи.

Смеляков поблагодарил и зашёл в кабинет. На лице управляющего ещё была видна озабоченность. Ярослав не мог знать, о чём он говорил с Перепёлкиным. А разговор оказался очень тяжёлым. Павел Степанович передал Смелянскому рассказ знакомого учителя из Болшевской трудкоммуны № 1. Тот ездил в город Горький к зачинателю коммунарского движения Погребинскому, который создал в стране несколько трудкоммун, привлёк в них тысячи ребят, болтавшихся на улице или сидевших в тюрьмах, наладил их новую трудовую жизнь. Теперь Матвей Самойлович, будучи уже не первый год на должности начальника НКВД в Горьком, находился в подавленном настроении. Он по роду службы вынужден участвовать в набирающих обороты репрессиях. Коллеге, которому он очень доверял, сказал, что не понимает происходящего, что больше не может одной рукой перевоспитывать беспризорников и молодых правонарушителей, а другой – сажать в тюрьмы и лагеря лучших сынов партии по ложным обвинениям. Погребинский собрался даже писать письмо Сталину об этом. Обстановка подозрительности вокруг него и созданных при его участии коммун начинала накаляться.